Роман, написанный более полувека назад, долгое время считался утраченным – как рассказывается в предисловии, переезжая в 1966 году, Перек по ошибке выкинул вместо чемодана с ненужными бумагами, чемодан с рукописями и до самой смерти жалел об утрате «своего первого завершенного романа». Но, как известно, рукописи не только не горят, но и не исчезают, и спустя тридцать лет были найдены машинописные копии многих неопубликованных произведений Перека, и в том числе – «Кондотьера».

Кстати, в предисловии описано, как менялся текст романа, какие использовались приемы, а также тогдашние злоключения Перека, молодого неизвестного автора, пытавшегося сей роман издать.

В чем смысл, соль и сверх-идея «Кондотьера»? Казалось бы, все на поверхности — творец особого рода, искусный мастер, король фальсификации, хочет свободы – внутренней, свободы самовыражения. И ради этого он готов пойти на все. Неужели радо того, чтобы создать подлинный шедевр, а не очередную копию по мотивам, стоит убивать, рисковать?

В чем же секрет тайного фальсификаторского «разлома»? Неужели только в поиске своего «я», слегка затертого фальшивыми творениями? «Жить – ничего не значит, когда ты фальсификатор. Это значит жить с мертвыми, это значит знать мертвых, это значит быть неважно кем, Вермеером, Шарденом. Это значит прожить день, месяц, год в шкуре итальянца эпохи Возрождения, или француза Третьей республики, или немца периода Реформации, испанца, фламандца. Это значит добавить несколько мелких деталей к его жизни, совокупность более или менее связанных фактов, нечто вероятное между двумя бесспорными фактами: где был Мемлинг перед тем, как приехать в Брюгге? Писал ли он там? Конечно. Так почему бы не найтись Богоматери и Донатору, которых он написал в Кёльне приблизительно в 1477 году? начинаешь искать и понимаешь, что, согласно последним данным, все может склеиться:  едешь на три недели в Брюгге, в госпиталь Святого Иоанна изучать Богоматерь с яблоком, святую Урсулу… возвращаешься, и через шесть месяцев на чердаке полузаброшенного  монастыря под Кёльном находят Богоматерь, которая очень похожа на Марию Морель, и Донатора, который смахивает одновременно на какого-нибудь кабана из Рейксмуеума и Мартина ван дер Что-то, бургомистра Брюгге и еще какого-нибудь Мецената. Вот так всё и делается, но и это не важно…»

Фальсификация — не просто картин и эпизодов чужих биографий, но, и, увы, растворение в них, ибо – не вникнув, нельзя и создать тот самый чужой шедевр. Не стоит существовать в чужих жизнях, даже если ты не занимаешься подделкой произведений искусства.