Культ вождя народа, пришедший на смену поклонению и обожанию государя-императора, в свободной России возник весной и летом 1917 года. Его олицетворением и первым носителем (а отчасти – и создателем и изобретателем) стал министр Временного правительства Александр Керенский. Недавно исполнилось 50 лет со дня его кончины.

В юности Керенский, мечтавший о карьере оперного певца и имевший для этого необходимые природные данные, брал уроки пения. Этим и объясняется его хорошо поставленный голос, как опыт выступлений в качестве адвоката и депутата Государственной Думы. Весной и летом 1917 года Керенский выступал с речами в крупнейших театрах России. Это были Большой театр в Москве, в Петрограде — Мариинский, Михайловском, Александринском.

Товарищ премьер, изображение №1
В многочисленных публикациях, письмах и дневниках того времени помимо восхищения Керенским его называли и фигляром, цирковым артистом жонглером, канатоходцем и проводили сравнение министра с театральной актрисой. В июне 1917 года оппонент Керенского Ленин называл его «министром революционной театральности».

В июне 1917 года вышел номер московского театрального журнала «Рампа и жизнь», на обложке был портрет Керенского, подписанный «Великий энтузиаст и вдохновенный романтик русской революции». На портрете министр выглядел загримированным, и его глаза кажутся подведенными. Возможно, поводом для появления Керенского на обложке театрального журнала стала его выступление в Большом театре.

В ряде источников, в том числе — советских писателей и художников, Керенский описывается как ложный Наполеон. Таким он изображался и в стихах Маяковского, и в фильме Эйзенштейна «Октябрь». Когда 18 апреля в России впервые отмечали 1 мая по новому стилю, Керенский не только выступил на митинге-концерте, но и стал дирижировать полковым оркестром, исполнявшим Марсельезу.

Борис Колоницкий. «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март — июнь 1917 года)

Множество почитательниц – юных и не очень – весной 1917 года слали Керенскому восторженные письма, желая получить его автограф. Эти послания напоминали письма восторженных театралок и поклонниц популярных певцов и артистов.

«Идея проведения грандиозного митинга-концерта в Большом театре принадлежала С. А. Кусевицкому, выдающемуся музыканту и дирижеру, а главной звездой торжества должен был стать Керенский. Московский союз артистов-воинов выступил организатором этого культурного события, получившего характерное название: «Песни и речи свободы». Собранные во время митинга-концерта средства должны были пойти на нужды культурно-просветительной работы в войсках Московского военного округа. Именно Кусевицкий убедил руководителей Московского Совета солдатских депутатов поехать к министру, чтобы добиться его согласия выступить в Большом театре. Необычайно занятый Керенский сообщил, что не сможет прибыть в Москву в предлагаемое время, но пообещал приехать 25−26 мая. Организаторы тут же изменили дату проведения мероприятия, сообщив об этом в печати: именно участие министра придавало ему особое значение. Кусевицкий немедленно приступил к подготовке митинга-концерта и в кратчайший срок создал оркестр из двухсот музыкантов»
[Русское слово. 1917. 20 мая; Солдат-гражданин. М., 1917. 30 мая].
Утром 26 мая экстренный поезд доставил Керенского в Москву. Вокзальная площадь была заполнена многотысячной толпой, а на перроне министра встречал огромный почетный караул: все военные училища и полки гарнизона прислали по взводу. Популярного политика приветствовали представители разных организаций. Президиум же Совета солдатских депутатов, выступавший в роли приглашающей стороны, прибыл на вокзал в полном составе. Представитель Совета обратился к «вождю русской армии»: «…Вы являетесь великой организующей силой. Ваши слова, словно электрический ток, ударяют по всем сердцам, внушая энтузиазм и веру в торжество революции». После обмена речами и многократного исполнения «Марсельезы» Керенский расположился в автомобиле, покрытом венками из красных роз и ландышей, машину украшал плакат «Солдат-гражданин» — так называлась газета Совета солдатских депутатов, и такой плакат соответствовал духу той политики, которую проводил военный министр. Юнкер московской школы прапорщиков вручил Керенскому свои боевые награды — министр расцеловал его.

1917 год… Из Зимнего выбегает Керенский в женском платье, за ним гонится Крупская с криком: «Снимай прикид, контра! Вовка сказал, что он теперь народный!»
Анекдот

Затем утопающий в цветах автомобиль направился к бывшей резиденции генерал-губернатора, где теперь заседали московские Советы. Толпы людей встречали министра, машину забрасывали букетами, люди сопровождали автомобиль, чтобы не пропустить выступлений Керенского. Он приветствовал горожан, произносил речи, вслед ему гремели крики «Ура!», «Да здравствует Керенский!». Один из журналистов так описывал передвижения министра по Москве: «Это зрелище, этот маленький, хрупкий человек, вознесенный над толпами и повелевающий массами, как «власть имеющий», силою одного лишь своего пламенного слова — в этом есть что-то классическое, что-то близко напоминающее не только революционные времена Франции, но и век Перикла, первого гражданина, «диктатора духа» Эллады, или дни, когда римский народ позволял себя убеждать своим любимым трибунам….Завершая речь, министр воскликнул: «Пусть смеются над нами! Мы останемся романтиками и великими мечтателями».

Премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский — разместить правительство в Зимнем дворце была именно его идея – сразу получил два прозвища: «Александр Четвертый» и «Александра Федоровна». Второе не только за совпадение имени-отчества, но и потому, что общественное мнение было уверено – премьер поселился в покоях последней императрицы.

Завтра, значит.
Ну, не сдобровать им!
Быть Керенскому биту и ободрану!
Уж мы подымем с царёвой кровати
эту самую Александру Федоровну
Владимир Маяковский. Хорошо!

Но документальными свидетельствами это не подтверждается. Вообще никто из министров не жил в Зимнем дворце, не считая того, что они ночевали тут перед Октябрьским переворотом и своим арестом. Керенский уехал из столицы еще утром 25 октября – в Гатчину, надеясь собрать верные войска.

Большевиками была пущена байка, что премьер-главковерх покинул Петроград, переодевшись в женскую одежду – платье и передник сестры милосердия. Этого не было. Но не суждено было Керенскому и вернуться. Впереди была долгая эмиграция. В оперативных разработках советских спецслужб Керенский фигурировал под псевдонимом «Клоун».

В январе 1964 года к Керенскому некий «советский журналист» обратился с предложением приехать в СССР. Видимо, планировалось, что бывший глава Временного правительства публично и на телевидении признает успехи советской власти. И, возможно, посетит Мавзолей Ленина. Керенский категорически отказался.

«Я никогда не видел фотографий мавзолея, и мне, человеку верующему, представляется невозможным стоять у саркофага, в котором покоится непогребенное тело человека, которого я знал лично».

В 1960-е годы, когда в Театре на Таганке в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» Владимир Высоцкий, утрируя, играл роль Керенского, тот был еще жив… В 1968 году Керенского еще раз пытались пригласить в СССР, но неудачно.

Алекс Бертран Громов