И она, вдобавок, бессмертна.

Вот и открылась очередная Московская международная книжная выставка-ярмарка. Поскольку не первая и даже не десятая, то накануне волей-неволей возник вопрос — а что, собственно, можно о ней сказать? И сильно ли отличается книжная ярмарка от косметической, автомобильной или ярмарки рождественских подарков?

Ясно, что не альтруизмом. Книги, как и четырехколесных друзей надо продавать. Может быть, тем, что книги более безопасны? Из-за них не бывает аварий на дорогах, если, конечно, не читать за рулем…

Хотя с другой стороны, утопические или кровожадные идеи, обнародованные в печатном слове (и частенько именно в книжном), погубили столько народу, что и в кошмарных снах не снилось самым безумным стрит-рейсерам.

И наконец, после долгих размышлений и обсуждений возникшего вопроса с товарищами по книжному несчастью – «при слове «книги» гнусно оживился» — ответ приходит сам собой. Перед книгой все беспощадно равны.

Дорогая машина – это дорогая машина. Хорошая, послушная, с плавными обводами, мощным двигателем и многим еще, что подробно сможет описать любой знаток машин. Хорошая – поэтому и дорогая. Наверное, варианты и тут возможны. Но вот дорогая книга… Переплет ручной работы, золотое тиснение и мелованная бумага. Да если еще добавить подарочный футляр из красного дерева, цена такого издания способна сравняться по цене с малолитражкой. А ежели книга старинная, то и с лимузином.

Но вот литературное качество текста, напечатанного на мелованной бумаге и упрятанного в сафьяновый переплет, никак не зависит от цены этих атрибутов. Графоманские вирши останутся графоманскими, хоть на шелке их напечатай. А Гумилева и Мандельштама в сравнительно недавние времена перепечатывали на машинке и даже от руки переписывали, и эти стихи все равно оставались поэзией.

Стало быть, есть отличие, есть… Причем, повернуть материальную проблему иначе – чем больше авторам платят, тем и книги лучше, тоже не получается. Понятно, что уважающий себя литератор желает получать за свой труд достойное вознаграждение, а мечта «лишь бы напечатали, лишь бы увидеть» скорее является отличительным признаком графомана. Но с другой стороны, изрядная доля книг из золотого фонда мировой литературы начиналась как творчество «в стол». А прослышав, что в модном литературном направлении можно неплохо заработать, именно туда стекаются резвые ремесленники, и вскоре слово «литературный» можно из предыдущей фразы смело вычеркивать.

Парадоксальным образом, с косметикой у книги чуть больше общего. И то, и другое способно украсить жизнь (и лицо, а значит тоже жизнь – в целом) при условии, что тем и другим умеешь пользоваться. Макияж требует хорошего вкуса – для симпатичного результата, а для понимания книги нужны мозги. Все зависит от человека. Тонна дорогой косметики не поможет даме, напрочь лишенной чувства меры и ощущения красоты. А дорогой переплет не превратит макулатуру в литературное произведение.

Да, а что там насчет рождественских подарков? Если не считать, конечно, затертого и отнюдь не бесспорного в эпоху богатого ассортимента, выражения «книга – лучший подарок». Общее есть – в не раз звучавшем и Хайлайном воспетом мнении «все лучшее – даром». Не в том смысле, как справедливо заметил монстр и динозавр фантастики, что за лучшее платить не надо, а в том, что оно оплачивается несколько иначе, и отнюдь не деньгами. Действительно, если сопоставить труд писателя с размером гонорара, особенно пока ты не звезда, итог получается на грани истерического смеха. Даже если оценивать только творческий труд… а кто оценит и оплатит амортизацию нервных клеток при беготне по издательствам?

Все лучшее – даром… И обычай делать рождественские подарки пошел от волхвов, которые принесли дары младенцу Иисусу. Книги, правда, существовали и раньше, чем евангелисты стали записывать историю жизни Богочеловека.

И вот тут впору задуматься о благой роли прогресса. В те времена, когда рукописные книги существовали в считанных экземплярах, катастрофа природная или спровоцированная людьми (например, гибель Александрийской библиотеки в пламени пожара) уничтожала их, напрочь стирая очень важную, быть может, страницу человеческой мудрости. Так что появление печатного станка подарило нам не только инфляцию, но и гарантию бессмертий для сокровищ человеческого духа. При всех катаклизмах, где-нибудь да сыщется бесценный томик, сохранивший нечто очень важное.

Хе-хе… а сравнительно недавно археологи откопали в Новгороде некую берестяную грамоту в единственном экземпляре. И замечательна грамотка, частное письмо одного новгородца другому, тем, что неопровержимо доказывает: матерные словечки к нам не татары занесли, мы и до них неплохо умели изложить мнение о людях и общей системе мироздания в нескольких кратких и емких выражениях. Кто бы сомневался… Вот ведь сокровище – в пожарах не сгорело, в огне не утонуло, в земле не сгнило. Достояние…

Но тут уже история вмешалась. Что ею освящено, то бесценно. Трудно представить, что и распечатки нынешних Интернет-форумов могут приобрести со временем подобную значимость. Если кто-то догадается их сделать, эти распечатки.

Или мы все-таки уже уверены, что электронное отражение мира сохранит всё и вся столь же надежно, как сохранилась береста с новгородскими солеными словечками?

Эфемерен мир современного человека. Что от него останется? Если задуматься, поймешь, что книги и останутся. Художественные инсталляции, создаваемые лишь на время выставок, вряд ли уцелеют, монументальные полотна, возможно и сохранятся, но тут-то приверженность классическим стилям способна сослужить портретистам дурную службу – ни тебе отражения эпохи, ни влияния личности живописца. Книги, одни только книги смогут донести до потомков отголоски нашей эпохи. Кино, музыка… да, конечно, но книга ближе всего к человеку. Хотя иногда ему надо об этом напоминать.