Максим Лаврентьев. Дизайн в пространстве культуры

Красочное познавательное издание, рассказывающее не только о стилях и дизайне, но и соответствующим им временам и традициям, а также связям обстановки с литературой. Так слово «гламур» стало в общеевропейском лексиконе распространенным после публикации в 1805 году поэмы Вальтера Скотта «Песнь последнего менестреля», в которой так называлось именно волшебство, сказано преобразующее людское обиталище.

В книге рассказывается о барокко, декоре, истории мебели, лофте, неоклассике, ретро, ориентальном стиле и многом другом. В главе «Царский трон» уделяется внимание сохранившемуся трону Тутанхамона и римскому курульному креслу (легкому и раскладному, служившему республиканским консулам и императорам), креслу для гостей кардинала Ришелье. Садясь в него, гость либо соскальзывал в низ, либо трепетно балансировал на самом краешке, в любом случае чувствуя себя дискомфортно и поэтому поневоле порой уступая в переговорах инициативу кардиналу.

«Когда эволюция искусства замедляется, взоры художников обращаются в прошлое. С одной стороны, так проявляет себя ностальгия по ушедшей «прекрасной» эпохе, а с другой – это вынужденная сиюминутным коммерческим расчетом зависимость от проверенной временем классики. Успех сериала «Ликвидация», стилизованного (не без невольного пародирования) под говорухинский «образец» 30-летней давности, – относительно свежее тому подтверждение.

Собственно, мы уже ведем разговор о феномене одного из главенствующих сейчас мировых стилей – винтаже. Во Франции «винтажем» называют марочное вино десятилетней выдержки, в Англии – вино урожая какого-нибудь конкретного года, в отличие от невинтажного вина, смешанного из урожаев разных лет (от латинского vindemia – «сбор винограда», где vinum – «виноград», а demere – «выбирать, отбирать»). Кроме того, в английском языке это слово используется также и в переносном смысле, интересующем нас в первую очередь, и выражение men of that vintage можно перевести на русский как «люди старой закалки». «Винтажный» – по-нашему, «старомодный».

Русский термин более точен. Дело в том, что далеко не всякая вещь через определенное время непременно делается винтажной. Не дешевая рухлядь, а только вещи модные, пусть и недорогие, стильные и в этом смысле характерные для породившей их эпохи, имеют право так называться. Кроме того, ценятся удачные реплики, подражания, создающие, так сказать, фон, необходимый для демонстрации аутентичных исторических «изюминок».

Автор не забыл упомянуть про прелести скандинавского стиля, особенности урбанизма и нюансы хай-тека.

 

Катерина Кларк. Москва, четвертый Рим. Сталинизм, космополитизм и эволюция советской культуры (1931—1941)

Известный американский историк культуры, профессор Йельского университета прослеживает эволюцию советской культуры в 1930-х годах, причем «не ограничивая перспективу интеллектуальным железным занавесом, то есть сугубо советским фокусом».

Претендуя на мировое лидерство – в том числе в отношении культуры, – большевики стали заявлять о Москве как «мировой» столице культуры и идеологии, сделав ее образцом советской культуры.

Но немалое значение обретает и освоение труднодоступных дальних земель. Неслучайно именно роман Вениамина Каверина «Два капитана» становится образцовым, «сагой о взрослении в сочетании с имперской темой освоения новых территорий и романтическим повествованием о приключениях среди возвышенной снежной пустыни».

Сирота из провинциального города Энска оказывается в Москве и начинает учиться, чтобы потом стать летчиком и найти на Севере ту самую пропавшую экспедицию капитана Татаринова…

«Создавая свой роман, Каверин… объединил ряд ключевых моментов политической культуры конца 1930-х годов: разоблачение врагов, разработку природных ресурсов, патриотический рассказ об освоении новых земель, тайную полицию, воспитательную роль комсомола, авиацию… Контекстом своего рассказа о полярных исследованиях Каверин делает большую историю с ее героями – великими путешественниками прошлого. Кроме того, в своем «соцреалистическом» тексте он обращается к многочисленным произведениям дореволюционной русской и западной литературы – Диккенсу, Теннисону, Вордсворду и Байрону (с которым сравнивается Саня)… Но вместе с тем он интегрирует историю сироты в миф о Великой Семье – один из главных нарративов сталинской политической культуры».

В тексте рассказывается и о том, как в СССР происходила реабилитация художественных произведений эпохи царизма и пейзажи какого типа стали рассматриваться как характерные для страны и ее народа.

 

Леонид Подымов. Псевдонаука

Чему из «сведений» об окружающем мире, человеческих способностям и потенциальных чудесах можно верить? Чем на самом деле наука отличается от псевдонауки и что обычно кроется за сенсационностью и глобальностью заявлений? В книге (вышедшей в серии «Библиотека Гутенберга) в доступной форме рассказывается об современных модных заблуждениях, лженаучных идеях и так называемых альтернативных способах познания. Анализ теории заговора и восхищенный рассказ о чудодейственных средствах соседствует в тексте с упоминанием о шуточном Фрик-индексе для оценивая «революционных» работ.

«Кто-то развлекается, кто-то заблуждается, поверив авторитетам. Кто-то познакомился с интересной темой впервые и просто не знает, что есть другая, правильная, научно обоснованная точка зрения. Но, наверное, никто не любит, когда его обманывают. Любая псевдонаучная концепция – это обман. Это может быть самообман ради психологического комфорта. Это может быть обман обоюдный – когда заблуждается сам автор концепции, искренне веря в свою правоту. Это может быть циничная ложь…» В издании обсуждается странная логика рассуждений, логические ошибки и претензии псевдоученых, а также – ошибки человеческой памяти – ложные воспоминания, давление социума, групповое подкрепление.

 

Праздники народов мира. Я иду искать. Художник Марина Рудько

Праздники любят все, но в разных местах планеты отмечают по-разному. Многие праздники имеют тысячелетнюю историю (хотя со временем тоже стали иными), другие же возникли в последние десятилетия и привлекают не только местных жителей, но и многочисленных туристов, приезжающих из других стран. Сколько на планете Земля существует праздников? Много, даже трудно всех сосчитать – ведь свои праздники есть у каждого народа. В красочной книге рассказывается о самых известных из праздников, среди которых есть русские и испанские, австралийские, японские и китайские, индийские и английские.

«Летом в Лондоне проходит олимпиада джентльменов. Участвуют в ней не спортсмены, а те, кто лучше знает правила поведения в обществе. Проводится много смешных конкурсов. В битве на зонтиках соперники должны сбросить друг друга с «железного коня», то есть велосипеда. Играют в гольф, только вместо клюшки и мяча у игрока трость и шляпа. Есть конкурсы «фаланга портфелей», «падение в обморок», «объездка лошадей», «сёрфинг на гладильной доске»».

А вот в Китае в апреле проходит одно из самых красочных праздников — международный фестиваль воздушных змеев в честь главного героя китайских легенд и сказок – дракона. Ведь китайцы считают, что именно они первыми запустили в небо – еще тысячелетия назад — воздушных змеев. Весной в Индии отмечается один из самых веселых и запоминающихся праздников – Холи, праздник красок.

В книге рассказывается и о том, как в России отмечают масленицу и праздник Ивана Купалы, в Америке – День сурка, в Японии – Праздник девочек, в Италии – Венецианский карнавал, в Испании – битву томатов, Томатину, в Нидерландах – Парад цветов.

 

Марьяна Скуратовская. Как одевались твои прабабушка, бабушка и мама

Вышедшая в серии «Познавательные истории» красочная книга, написанная в виде дневниковых записей представительниц пяти женских поколений одной семьи, увлекательно описывает, как одевались наши прабабушки, бабушки и мамы, что носили дети и взрослые в XX веке, и наглядно показывает, как менялась отечественная мода на протяжении всего века.

В издание включено множество самых разных фотографий, от старинных — бальной книжки и веера XIX века, девушки с муфтой 1917 года, фарфоровая кукла с нарядами и аксессуарами, игры деревенских детей в лошадки, рисунки из французских модных журналов, два основных мужских городских костюмных ансамбля 1904 года, невесты 1920-х годов, пионеров в галстуках с зажимами, до новогодних утренников и новогодних открыток 1960-х годов и первоклассников 1980-х.

Дети на дачах к столетнему юбилею Отечественной войны играли в «русских» и «французов», и одному досталась роль Наполеона. Из ненужной маминой шляпы были убраны цветы, загнуты широкие поля и получилась отличная двууголка. После начала Первой мировой войны в обществе преобладали патриотические настроения и были востребованы блузы и другая одежда с вышивкой в народном стиле.

Следующая глава – последний предреволюционный год, далее – шапки-«богатырки» (до сих продолжаются споры, были ли они изготовлены еще до революции), уделяется внимание послереволюционной моде (кожаным курткам «красных комиссаров», а раньше их носили летчики и шоферы бронечастей), красным косынкам на женщинах, прическам и тканям с индустриальными узорами, фасонам детской одежды из журнала «Модели сезона», пионерам и их униформе, моде первых лет постсоветского времени. Одним уже сейчас полузабытом, а ранее — непременным атрибутом советского времени для детей был пионерский галстук, и специальный зажим для него.

В 1920-х годах в СССР стал выпускаться модный журнал «Ателье». В этом журнале публиковалась модель эстрадного платья, созданная Верой Мухиной, позже ставшей автором прославленной скульптуры «Рабочий и колхозница». «25 октября 1925 года. Оказывается, на Всемирной выставке, которая проходила в Париже, главный приз в области одежды получили наши мастерицы. Как же я горжусь соотечественницами. Подумать только, там принимало участие столько людей из разных стран, а Гран-при получили они. Все модели были в народном стиле. Хотела бы я сама носить нечто среднее между народным и современным платьем? Не знаю. Интересно было бы попробовать…»

В книге описана и Московская Олимпиада, изображен ее талисман – Олимпийский Мишка, спортивная одежда и то, что было модно носить в 1990-е годы, спортивной одежде и разнообразию молодежной моды.

 

Эрика Фатланд. Похищенная зима. Как дети победили преступников, пытавшихся подчинить себе всю планету

В красочном издании рассказывается о приключениях норвежской девочки Ханны и ее приятеля Оскара. В мире случилось неожиданное потепление, и начались события, которые никто раньше не предвидел. «Хотя солнце давно зашло, все еще было жарко. Шесть недель подряд длились тропические ночи. Лето было хорошим, но не жарче, чем обычно. В сентябре стало немного холоднее. Ночная температура опустилась, и люди, и животные, растения начали готовиться к осени. Но она так и наступила. Октябрь стал самым теплым месяцем за прошедший год. Народ стал отменять поездки на юг в последнюю минуту и занимать места на пляже на норвежском побережье. Мало кто ожидал, что это будет продолжаться долго. Этого просто не могло быть. Это было ненормально, экстраординарно, за пределами всякого разума. Оставалось всего четыре дня до Рождества, а погода была жарче, чем когда-либо».

Почему же так случилось? В семье Ханны было заведено, что ее члены служили в полиции – и дед, и отец. А она, юный сыщик-любитель, перечитывающая «Руководство для сыщиков от А до Я» аккуратно записывающая в блокноты полезные советы, решила вместо ловли угонщиков велосипедов начать свое расследование, кто же мог исподтишка испортить погоду в Северном полушарии. Помимо увлекательного сюжета, в тексте приводится много интересных фактов о том, чем же определяется на самом деле климат на планете.

 

Мохаммад Реза Юсефи. Имя и род любви

Известный детский писатель создал книгу по мотивам одного из ключевых сюжетов эпической поэмы «Шахнаме». Великий поэт Фирдоуси описал в этом эпизоде драматическую историю любви, которой преграждают путь застарелая ненависть и предрассудки. Все началось с того, как однажды, «…когда на восточных границах Ирана начиналась война с Тураном, в княжестве Кабул встретились юноша по имени Заль и девушка по имени Рудабе. Они полюбили друг друга с первого взгляда и поклялись друг другу в вечной любви и верности. Но не все поддерживали их чувство. Беда была в том, что принадлежали они к враждующим родам: Заль был сыном Сама, правителя Систана, вассала иранского царя Манучехра, а Рудабе — правнучкой Заххака, который когда-то причинил много зла Ирану».

Храбрый военачальник Сам, узнав о любви своего сына к дочери врага, впадает в гнев. «Ему, сам того не зная, вторил отец Рудабе — Мехраб, правитель Кабула. Он сказал: — Мы из рода араба Заххака, а Заль из рода богатырей Систана. Такая любовь не к добру». Но Заль твердо намерен не отступаться. Он напоминает отцу, что тот когда-то увидел необычный облик новорожденного сына, его белые волосы, — и приказал выбросить мальчика на съедение диким зверям. Тогда Заль был спасен, неужели лишь для того, чтобы теперь быть вынужденным бежать вместе с возлюбленной в чужие земли?

И становится Саму стыдно за свою жестокость. Он обращается к царю, но суровый властитель Манучехр не желает даже слышать о примирении с потомками врага. Более того, он повелевает Саму немедленно выступить в поход, покорить Кабул и уничтожить Рудабе и всю ее семью. Однако Заль, верный данному слову, вместе с немногочисленными соратниками преграждает путь наступающему войску…

 

Карина Сарсенова. Запредельное: Интервью с целителями

Современный мир стремителен, переполнен информацией, порой чрезмерно, и всё это создает немалую нагрузку на человека. Автор книги — психолог, поэт, прозаик, продюсер успешных музыкальных групп и автор сценариев. В издании, подготовленном по мотивам одноименной телепередачи, собраны беседы автора с психологами и психотерапевтами, экстрасенсами, целителями души и тела, работающими в области как традиционной, так и народной медицины.

Опираясь на свой практический опыт, собеседники рассказывают о вероятных причинах возникновения жизненных проблем и способах их решения. Описаны методы гармонизации жизни, отмечены ситуации, когда имеет смысл обратиться за профессиональной помощью. Такая необходимость может возникать даже у самих специалистов.

Но далеко не всё поддается одному лишь рациональному анализу. «Мир вокруг нас — это уникальная реальность, — говорится в предисловии. — Потрясающе выверенная, необычайно сложная система видимых и невидимых планов. Подобно человеческой психике, состоящей из сознания и бессознательного, мир многослоен. Поэтому современному человечеству добраться до познания его основ не представляется возможным… Однако заглянуть за условную грань материи, приподнять завесу над извечной тайной смысла жизни мы всё-таки попробуем».

Уделено внимание и тому, как избавиться от навязчивых страхов, с минимальными потерями выходить из состояния стресса.

 

Андрей Тесля. Русские беседы: уходящая натура

Вышедшая в серии «Русские беседы» сборник рассказывает не сколько о различных исторических и культурологических событиях и их персонажах, сколько о том, как отмечает Тесля, связано с переменами и тем, что происходит в ожидании и переживании.

Первый материал – «Наставник реакции» — посвящен Жозефу де Местру. Далее – «Конец старого мира» — рассматривает сущность европейской цивилизации до начала Первой мировой войны и отчасти – формировании новой аристократии – капиталист «врастал в землю и мыслил себя «фабричным бароном», «рыцарем капитала», обзаводясь своим укреплением, вокруг которого размещались (как в старину лепились к замку постройки крестьян) жилища его работников…».

Затем следует анализ Первой мировой – первой полноценной войны нового типа, аспектов теорий М. Бакунина, сочинений Гончарова, Писарева, Лаврова и приложения, первое из которых – «О любви к городам», стартующее с размышлений о Риме.

«И насколько различно воспринимается история в этих городах. В Риме прошлое отстоит от тебя, оно настолько огромно, что ты, как паломник перед грандиозной статуей Константина Великого, можешь лишь смотреть снизу вверх, переживая трепет от совпадения твоего физического пространства с этим пространством величия, но эти пространства не сливаются, напротив, все создает дистанцию, которую ты можешь забыть, бродя по ночному городу или сидя в кафе, но которая неизменно восстанавливается, поскольку сам город веками строился – сознательно и бессознательно – как пространство величия, то есть того, что требует восхищения, покоящегося на отстранении – не ты отстраняешься, отстраняют тебя. И, напротив, в Стамбуле или в его ровеснике, такой же греческой колонии, основанной на противоположной стороне от метрополии, в Неаполе историю ты не созерцаешь, а живешь среди нее. В Неаполе итальянские семейства, целиком заимствованные из фильмов 1960-х годов, живут в домах, на которые пошли какие-то римские руины, рядом – башня, в которую местный рыцарь в XIV веке то ли из любви к прекрасному, то ли сочтя подходящим оберегом, а может быть, по сочетанию мотивов, включил в кладку пару эллинистических барельефов, возможно – с надгробных камней. В Стамубле, как и 500 лет назад, в Байрам жизнь после захода солнца кипит на Ипподроме, где днем туристы, как и во времена Нерваля и Готье, все так же пренебрегают обелиском Константина Багрянородного, любуясь обелиском, воздвигнутым префектом Феодосия, и недоверчиво смотрят на дельфийских змей, сплетшихся в память победы при Платеях и потерявших головы в последний год XVII века». Нить повествования ведет в Петербург, на Дальний Восток, Пекин.

 

Пространства и смыслы. Памятные страницы истории Арабского Востока

Изданная под эгидой Института востоковедения РАН коллективная монография посвящена ряду ярких, но малоизвестных моментов многовековой истории Арабского Востока. Эпизоды, рассматриваемые в книге, относятся к разным периодам – от античной эпохи до Средневековья и даже Нового времени. Причем, это не просто история, но история пространств в самых разных смыслах этого слова. Анализируется, как воспринимали арабов античные авторы, и сохранившиеся сведения о структуре, перемещениях, деяниях арабских племен еще в доисламские времен. Показан и взгляд арабских авторов на земли за пределами их мира, то, как в трудах ученых-географов сочетались реальные знания о далеких краях, в том числе и Руси, и элементы мифологии. Уделено внимание сложным отношениям арабского городского пространства и кочевников.

Есть в монографии и страницы, повествующие о современности, причем она оказывается тесно связана с глубокой древностью. В главе «Каир: охота за книгами» описано, как автор искал в египетской столице редкие старые издания, необходимые для работы, и при этом увидел зримое свидетельство незапамятных времен. Это был так называемый «ниломер» позволявший оценить мощность разлива Нила, высоту подъема воды, а значит, спрогнозировать будущий урожай. Их начали строить во времена фараонов еще до завоевания Египта персидским царем Камбизом. Ниломеры представляли собой колодцы, к которым вели небольшие каналы со шлюзами. Через них пускали воду, когда начинался разлив, и сравнивали уровень на каменной мерной колонне в центре колодца с данными прошлых лет. До наших дней дошли материалы о таких наблюдениях, которые велись и записывались непрерывно на протяжении более чем тысячи лет.

 

Музыка в контексте ислама: Традиции Ирана

Сборник научных работ исследователей из разных стран посвящен подробному анализу места, которое занимает музыка в жизни и культуре стран Востока. Особое внимание уделено различию между музыкой сугубо развлекательной и той, которая, даже служа развлечению, содержит в себе и высокое начало: «…когда удовлетворение естественных потребностей сопровождается контролем над инстинктами, не приводя к полной привязанности, мы называем эти вещи рациональной и похвальной потехой, определение которой, разумеется, будет различным в зависимости от уровня научных знаний и духовности человека».

Включенные в книгу статьи рассматривают и другие вопросы, связанные с музыкой. Например, историю ее возникновения на заре существования человечества. Ведь если вдуматься, музыка и пение как явление восходят к тем незапамятным временам, когда люди только обрели способность использовать звуки для общения, выражения эмоций и передачи мыслей. При этом приятное, а то и вовсе справедливо называемое чарующим звучание нельзя сравнить с большинством предметов, являющихся товаром, который можно купить. Можно приобрести билет на концерт или музыкальный инструмент, пригласить исполнителя, нанять учителя музыки, но всё же наслаждение музыкой остается явлением совсем иного, более высокого порядка.

Также в книге присутствуют материалы, посвященные традиционной восточной музыке и ее теории. «Если мелодия сочетается с определенными ритмическими циклами, ее называют метрически выстроенной (маузун). В противном случае, ее называют метрически не выстроенной (гайр-и маузун). Метризованная мелодия делится на семнадцать видов, к которым относятся газель, таране, накш и т.д.». Важна и личность исполнителя, ведь именно певец или музыкант в итоге делает окончательный выбор между пустым развлечением и высоким искусством.

 

Николай Свечин. Узел

Исторический детектив с расследованием преступной реальности 1907 года. Москва, железные дороги, огромные хищения различных товаров и прочие злодеяния. Нужен герой, посланный почти с самого императорского верха. В данном случае – от премьер-министра Столыпина с открытом листом, дающим его предъявителю почти те же права, что два с чем-то века назад просила от кардинала Ришелье Миледи. И суперсыщик Алексей Лыков отправляется в Москву распутывать гигантскую преступную сеть, в которой нашлось место и жандармам, обязанным по должности бороться с соучастниками, но, увы, погрязших во взяточничестве и тратах. Да и железнодорожное начальство — тоже не без греха. Поэтому Лыкову приходится искать настоящих неподкупных профессионалов, уворачиваться от попыток пристрелить и, между прочим устраивать разъяснение честному железнодорожному магнату фон Мекку, что же такое подтверждение тождественности личности на начало XX века.

«- Мы опрашиваем известных полиции благонадежных людей.

— Каких людей?

— Тех, кто знал этого человека смолоду. Например, вырос с ним в одной деревне или служил в одной роте. И они дают его словесный портрет. Если есть сильные различия, которые нельзя объяснить возрастными изменениями, значит, он не тот, за кого себя выдает».

Но в романе есть не только те, которые не за тех себя выдают, но и тот, кто умело прячется за другими, рассчитывая в другом месте насладиться жизнью на украденные миллионы.