Олег Жданов – известный писатель, публицист и режиссер, автор ряда книг для взрослых и детей, посвященных старинным московским улицам, домам и церквям, а также тем историческим легендам и загадкам, которые с ними связаны.

Много ли в столице сохранилось именно старинных зданий, а не новодела, хотя и по мотивам былых веков?

Дело в том, что Москва — это постоянно растущий мегаполис и то, что в 1960-е годы было еще Подмосковьем, в начале 1970-х уже стало Москвой. И получалось, что одновременно со строительством новых кварталов в ее состав входили уже какие-то существовавшие в Подмосковье ранее архитектурные памятники, усадьбы и церкви, например. В историческом городе, в частности, в Замоскворечье, в Басманном районе, в районе Арбата достаточно большое количество кварталов с исторической застройкой, которые не испортило внедрение кирпичных домов, так называемых ЦК-овских, в конце 1970 — начале 1980 и новоделов лужковских времен. То есть, мы видим не идеальный город, сохранивший средневековый облик, но исторических памятников в Москве довольно много.

Если говорить о московской метафизике, то какие улицы, площади, здания вы бы отметили? И почему?

На самом деле, всегда интересно, как какая-нибудь улица меняет историю города. И в этом смысле совершенно бездарна улица Арбат, из которой сделали пешеходную зону, одну из первых в Москве. А с другой стороны, есть улица Пятницкая, где на пересечении с Климентовским переулком в 1612 году у гетмана Ходкевича отбили обоз с продовольствием, который, если бы дошел до Кремля, занятого польско-литовскими интервентами, то непонятно, как сложилась бы история… Вот с точки зрения, что есть улицы, несущие масштабную историю, у всех улиц Китай-города – это Ильинка, Варварка и Никольская – а также Моховой, Воздвиженки, Знаменки, большей части улиц, входящих в бульварное кольцо, есть своя потрясающая метафизическая история.

Остались ли до сих пор в Москве неисследованные места?

Дело в том, что Москва, конечно, неоднократно перекраивалась и в дореволюционное время, и после революции, и поэтому есть кварталы, которые когда-то были проездными, потом перестали быть таковыми. Какие-то есть глухие задворки, и вот, например классическая история Замоскворечья. Там есть дом-музей Толстого на улице Пятницкая и, по утверждению историков, этот дом он снял, когда вернулся с войны из Севастополя, написал первую более-менее значимую повесть – «Казаки». А чуть покопаться — окажется, что Толстой снимал не этот особнячок, а чуть глубже во дворе. Но показывать туристам непонятный дом во дворе, в котором было очень много разных жильцов, в том числе Толстой, неинтересно, поэтому историки прекратили дискуссию, тот ли это дом? В Москве, достаточно много домов с интересной историей второй линии, то есть куда туризм как способ реализовывать историю не доходил, поэтому таких зон довольно много.

Легенды о московских домах и улицах чаще возникали на основе исторических реалий или приходили из сказочного фольклора?

Стоит сказать, что все крупнейшие исследователи мифологии международного уровня сходились на мысли о том, собственно и мифы и сказки тоже имеют под собой хоть один, но реальный посыл, реальный исторический факт. Вспомним Шлимана, который нашел и Микены, и Трою, апеллируя к мифу. Потому что никто не верил, что Одиссея и Илиада — исторические свидетельства. То же самое относится к многочисленному корпусу литературных произведений, которые считают сказочными и мифологическими. В основе любого мифа лежит какая-то транскрипция, транслитерация исторического факта или его отголосков, поэтому в любом случае, копаясь в мифах и московских байках, можешь найти какой-то действительно уникальный затерянный и недооцененный исторический факт.

Можно ли назвать самый популярный из московских мифов и почему он возник?

Во все времена существует и действует концепция некого пиара и допустим, сейчас все знают о существовании Хитровки потому что эта Хитровка описана у Гиляровского и, собственно, Горький писал «На дне», путешествуя вместе с Гиляровским по этому району. Но в любом случае это мифология преувеличена, переоценена, потому что подобных рынков с криминальной атмосферой в России, в Москве было немало. Или всё, что связано с романом «Мастер и Маргарита», — адресов, о которых мы не знаем, значительно больше, но собственно, булгаковская легенда и мифология романа «Мастер и Маргарита» очень сильно развита. Даже у тех, кто толком и не читал самого произведения. Ну и конечно, в 90-е годы стало очень популярны истории про подземные коридоры Неглинной реки, но, честно говоря, это тоже от незнания, потому что Гиляровский очень хорошо описал, что Неглинку сильно зачистили, и никаких монстров не было обнаружено. Миф о Неглинке унаследовал Глуховский в романах «Метро», опять истории про монстров, подземные склады оружия, второе и третье метро… Простой ответ на вопрос, есть ли монстры в московском метро — если монстр, как крупная живая форма существует, то ему надо что-то есть ежедневно, нужно, чтобы регулярно пропадали люди. Если скажете, что, возможно, он питается с одного из армейских складов, то я бы хотел посмотреть на монстра, который открывает банки с тушенкой…

Какой период московского зодчества вы цените больше всего? И в чем для вас заключается его прелесть?

Период русского узорочья XVII века, потому что это пик развития русской архитектуры, впитавшей традиции, конечно же, византийского зодчества, переработавшей их многогранно и создавшей совершенно уникальную конструкцию, совмещавшую в себе технологические решения и потрясающий декор. Это действительно было создание русского стиля, таких замечательных теремов с дымками, гирьками, полуколоннами, такой пряничный вариант, который стал потом даже сказочным в рисунках Билибина, в иллюстрациях к русским народным сказкам. Но он имеет под собой фактическую основу, тот стиль, который возник в этот период.

Где в Москве самая высокая концентрация наиболее древних строений?

Довольно сложный вопрос, потому что если, скажем, землевладение было в руках какого-то дворянина или чиновника, а впоследствии чаще всего купца, то внутри землевладения основное, главное здание неоднократно перестраивалось. Вы можете видеть такую конструкцию, что будут подвалы сводчатые XVII века, первый этаж времен допожарной Москвы, а второй этаж уже послепожарный. То есть, первый этаж — классицизм, второй — ампир, а внизу сводчатые потолки русского узорочья. Поэтому, на самом деле довольно сложная история, но в любом случае, это районы нынешнего метро «Бауманская», там, где много особняков петровской и допетровской эпохи, конечно же, это Замоскворечье, где есть усадьбы, даже памятники деревянного зодчества сохранилось. Ну, конечно, в некотором смысле это Арбат и улица Остоженка. Одна из самых древних, в любом случае, территория Кремля и может быть, Крутицкого подворья.

У вас растет сын. Какие книги — помимо своих — вы ему предлагаете почитать и почему?

Мой сын, как и все мальчики 13-14 лет, испытывает колоссальное влияние современности, и конечно для него знание брендов, компьютерных игр, каких-то ютубовских блоггеров не менее, а в какой-то мере более значимо, чем знание московской топонимики. Это проблема, культурные приоритеты у этого поколения иные, поэтому я как неравнодушный отец, конечно же, борюсь за то, чтобы ему было интересно узнавать историю Москвы. К сожалению, классическую литературу в этом смысле я ему предложить не могу, это будет совершенно неэффективно. Объективным спасением, от такой интеллектуальной малопатриотической деменции могут стать квесты, какие-то небольшие игры, которые в игровой форме рассказывают ребенку о каких-то исторических памятниках, историю какой-то конкретной локации. Поэтому я считаю, что квесты, когда они составлены хорошим, знающим человеком, это очень здорово! Кстати, «Метро» Глуховского при всей фантастичности и антиутопичности это все равно знание и понимание города, потому что у него есть привязка к локациям, это тоже в некотором смысле полезный роман.

Нужно ли, на ваш взгляд, в детские книги, написанные более полувека назад, добавлять глоссарий и подробные комментарии, объясняющие традиции и быт того или иного времени?

Глоссарий в классическом смысле слова точно нет, потому что современному подростку лениво каждый раз заглядывать в конец книги. Давайте создавать книги, приближенные к журналистскому, формату лонгрида, когда на полях книги, собственно, перевод существует сразу же, и он интересно сделан. Допустим, встречается в тексте слова «Кутафья» вы не понимаете, что это, а рядом написано, что кутафья это на старорусском прозвище полной женщины, на которой надето много юбок и платков, такой толстушки, однако в качестве фортификационного сооружения Кутафья — название одной из башен Кремля. А на самом деле Кутафья башня совсем не толстенькая, то есть, это очень позднее название. Сейчас мы входим на мост, который ведет от нее в Троицкую башню с асфальта, а на самом деле Кутафья ещё на 8,5 метров вниз. Изначально мост был надо рвом, поэтому мы понимаем, что башня эта совершенно не толстенькая и не маленькая, а вполне себе серьезная башня сопоставимая с башнями, например, Новодевичьего монастыря. Нужно понимать, что суть истории не поменяет уже ничто, а вот форма подачи истории должна трансформироваться вместе с поколениями, иначе она не будет понята.

Какими с вашей точки зрения, будут детские книги спустя несколько десятилетий?

Детские книги не перестанут быть бумажными это совершенно точно. Потому что файл скачал, файл стер, применительно к файлу нет чувства собственности, а к книжке – есть, это предмет материального мира. Можно читать, можно не читать, можно читатель внимательно, можно рассматривать картинки, она твоя. Ты её можешь подарить, а можешь порвать, поэтому бумажные книги останутся в любом случае. А для того, чтобы выжить, детской литературе нужно снова вернуться к бюджетным детским книгам и отказаться от мифов, как должна выглядеть детская книга. Меня раздражает бесконечно этот миф, что дети воспринимают картинку только в том случае, если она расположена непосредственно рядом с текстом, который её описывает. Вдобавок считается, что дети воспринимают картинки только, когда они сделаны в подчеркнуто мультипликационной, комиксовой манере. Послушайте, в изданиях советских времен Жюля Верна и Дюма картинок не было вовсе, только черно-белые графические эскизы, и это не помешало вырасти не одному поколению людей, которые мечтали о высоком в большей степени, чем те, которые смотрят «Том и Джерри» или «Футураму». Давайте относиться к детям серьезно. Книги будущего, надеюсь, будут уважать ребенка как личность и при этом не станут супердорогими, потому что книги должны быть не только в Москве и Петербурге, а в любой поселковой библиотеке.