Старинным традициям мастерства посвящен труд Н. Майоровой и Г. Скокова «Русская иконопись. Сюжеты и шедевры» (издательство «Белый город»). Этот фолиант снабжен множеством иллюстраций, на которых представлены как широко известные иконы, так и редкие работы. В тексте разъясняются сюжеты икон, раскрываются источники возникновения сюжета и пути его распространения, а также особенности изображения в различных иконописных школах.

«Образ «Богоматерь Тихвинская» — одна из самых прославленных русских чудотворных икон, известная в многочисленных повторениях. Иконографически это — «Одигитрия». Мария слегка наклоняет голову к сидящему на Ее левой руке Иисусу. Он изображен в рост, в удобной позе с подвернутой ножкой, из-за чего его фигура выглядит живой и естественной».

Первообраз Тихвинской Божией Матери был создан в конце XIV века, видимо, в Северной Руси. Однако связанные с ним многочисленные предания говорят об ином происхождении этой иконы. Согласно этим преданиям, с 1383 года икона несколько раз являлась в разных местах Новгородской земли, но вскоре чудесно исчезала, нигде не оставаясь надолго, или даже вовсе не даваясь в руки. Наконец, она избрала домом окрестности города Тихвина — причем сама определила, где быть ее храму, чудесным образом переместившись вместе со свежепостроенным срубом…

Для воплощения «Троицы» византийское иконописное искусство выработало особый канон, основанный на ветхозаветном эпизоде. Он перешел в искусство Древней Руси. Явление Божества Аврааму изображалось со всеми подробностями: жилище и дуб на фоне скалы, накрытый стол, каждая деталь имела особый смысл. Например, дом — это создание человека, символ рукотворного мира, а скала — символ мира нерукотворного… Встречается и другой вариант изображения: без Авраама и Сары и вообще почти без деталей. Именно его избрал Андрей Рублев, когда в 1427 году взялся писать «Троицу» в память великого русского святого Сергия Радонежского. Избрал неслучайно: подробности сюжета только бы помешали воплощению абсолютной гармонии, которым стала его икона. Первые «Распятия» появились сравнительно поздно, в V-VI веках. Только к XI веку в византийском искусстве сложился канон сумевший объединить величие предстоящей победы над смертью с изображением предсмертных мук. Лучшие русские образы «Распятия были созданы в XV веке, когда искусство иконописи на Руси достигает расцвета. Так, «мастер, создавший в первой половине столетия икону, хранящуюся нынче в Центральном музее древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева, удивительным образом передал непостижимое слияние смерти и жизни — в жестком очертании креста и гибких линиях тела Иисуса, просветленных ликах Богоматери и ученика, даже в черепе Адама у подножия креста на который стекает кровь Христова как нерушимый залог грядущего Воскресения». Да, сама смерть Христа — залог вечной жизни, эта идея лежит в основе великолепной работы Дионисия (ее называют лучшим творением мастера), и маленькой новгородской иконы рубежа XV-XVI веков, и многих произведений древнерусских иконописцев на эту тему.

Чаще всего русские иконописцы оставались неизвестными ни современникам, ни потомкам: хвалиться считалось неподобающим. И только величайшим из них довелось оставить в памяти народной свои имена. О них повествует книга Нонны Яковлевой «Московские иконописцы» (Белый город). Три лика, просвечивающих сквозь глубины времени, три великих мастера иконописи: Феофан Грек, Дионисий и Андрей Рублев… Мы знаем о них до обидного мало — словно они растворены в сиянии образов, авторами и создателями которых они себя и не мнили, — «соратники Духа Святого, смиренное орудие в руках Господних». Икона — не просто живописное произведение, в котором есть тело (ее материальная основа) и воплощенная в нем душа (созданный мастером художественный образ). Икона отличается от обычных картин, пусть даже и гениальных, тем, что в ней присутствует благодать, которая и «формирует душу иконы — художественный образ в соработничестве художника с Духом Святым. Потому на Руси Он был покровителем иконописцев…»

Прибытие иконописца Феофана на Русь связывают с появлением митрополита Киприана, ученика и сподвижника Филофея — патриарха Константинопольского. Византийское посольство должно было приобщить Русь к новой истине, причем не только мудрецов, но и простецов, вложив ее непосредственно в сердце и душу. «Снова, как во времена князя Владимира — крестителя Руси, вместе со словом на Русь должен был прийти благодатный образ. Для того и нужен был великий художник…». По свидетельству современника, до приезда на Русь Феофан расписал десятки церквей в Царьграде и его окрестностях, но стал одним из великих мастеров именно на Руси. Чтобы представить себе сияние красок, сотворенное Феофаном, стоит увидеть икону «Преображение», хранящуюся в Третьяковской галерее. Этот храмовый образ, в 1923 году вывезенный из Спасо-Преображенского собора в городе Переславле-Залеском, предположительно датируется 1403 годом. «Преображение» даже среди сияющих светом феофановских образов выделяется своей светозарностью. Лучи испускающей свет звезды в центре мандорлы — сияния, в которое заключена фигура Спасителя в белых с золотым ассистом одеждах, — наполняют яркими всполохами пространство иконы. Такие всполохи предваряют явление благодатного огня в храме Гроба Господня на Пасху. Яркие блики ложатся на лики и одеяния пророков Илии и Моисея, стоящих рядом с Христом на вершинах горок…»

В 1420-е годы, как следует из Жития святого Никона Радонежского, ученик и преемник Сергия Радонежского пригласил Андрея Рублева, в то время инока Спасо-Андроникова монастыря, расписать Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря. В образах Рублева мир горний и дольний сочетаются гармонично, «они взаимопроникновенны, и это их качество свидетельствует о всеприсутствии Божией благодати, о времени как одной из ипостасей вечности и благословении Господнем, нисходящем на жаждущую покоя Русскую землю».