Хабиб Ахмад-заде – известный иранский писатель и киносценарист. Его роман «Шахматы с Машиной Страшного суда», посвященный ирано-иракской войне 1980-1988 гг., выдержал 18 переизданий на родине, был переведен на многие языки и награжден престижными литературными премиями. Недавно вышло в свет и русское издание. А теперь сам автор приехал в нашу страну, чтобы представить свое произведение российским читателям

TERRAART: В вашем романе много философских мотивов, размышлений с обращениями к именам, изречениями и поступкам пророков. Почему вам показалось важным затронуть эти мысли?

Потому что пророки, подвижники всегда делали что-то важное для своего народа, для всего общества. Можно даже сказать, что они были реформаторами. Мне казалось важным показать, что есть люди, которые способны подняться над собственными заботами и интересами. Ведь когда идет война, большинство людей в первую очередь стараются сохранить свою жизнь. Да, их можно понять, они не обязаны оставаться там, где опасно, где их угнетают. Но важно показать и людей, которые подобно пророкам, жертвуют собой.

TERRAART: На обложке книги изображена пешка. В этом можно уловить двойной смысл, ведь с одной стороны пешка обречена быть маленькой, слабой и покорной, но с другой – она может выйти в ферзи…

В чем отличие человека от шахматной фигуры? И пешка, и ферзь – они именно что лишь фигуры, а человек способен учитывать свой прошлый опыт. Если в одной партии он проиграл, то, осознав причины этого, в следующей партии он может выиграть. И да, у людей часто бывает ошибочное представление о пророках, будто те забыли всё человеческое, земное. Нет, посланники все помнят и учитывают это.

TERRAART: Люди в романе показаны каждый со своей историей, своими слабостями, переживаниями и сомнениями. Но в отличие от шахмат в книге нет отчетливо белых и черных. Вы специально не выделяли плохих и хороших?

Я убежден, что люди не делятся на черных и белых. Даже Саддам Хусейн, которого я, казалось бы, должен ненавидеть, как англичане Наполеона, по моему убеждению, если бы родился в другой среде, стал бы другим человеком.

 TERRAART: В свое время советский писатель Илья Эренбург написал очень эмоциональную статью «Убей немца». Хотя он был образованный человек, много жил в Европе. Были подобные выступление со стороны иранской интеллигенции?

Нет, среди нашей интеллигенции возобладало чувство, что нам жалко иракский народ. Мы понимали, что их заставили воевать. А мы должны были защищать свои семьи и свой народ. Наше отношение к войне было таким: войну начал глупый человек Саддам Хусейн, который натравил один народ на другой. Ничего положительного в войне нет. И сейчас если кто-то начнет пропагандировать войну, мы будем этому противостоять.

TERRAART: Образ Машины Страшного суда в реалистической литературе встречается нечасто, почему вы решили его использовать?

Когда вы смотрите документальный фильм, то вы отворачиваетесь, если на экране кому-то рубят голову. В художественном фильме вы такую же сцену смотрите. Я использовался приемы разных жанров, чтобы донести до читателя свою точку зрения. Эта книга похожа на карнавал. Но это не фантазия — это реальная война.

TERRAART: Можно ли сказать, что повествование основано на реальных событиях, как часто пишут на современных российских и европейских романах?

Конечно, можно было бы сказать и так, но я бы не хотел, чтобы на этой книге были написаны такие слова. Я бы предпочел, чтобы читатель снова и снова возвращался в мыслях к моей книге и размышлял, было это на самом деле или нет.

TERRAART: Это роман-предостережение против войны?

Когда меня просят объяснить что такое война, я спрашиваю: если вы утром слышите по радио слова диктора, что где-то в любой части страны в результате землетрясения, к счастью, погибло сорок тысяч человек, что вы скажете? Вы скажете, что диктор идиот. Так вот тот, кто говорит о войне положительно, тот такой же идиот, как этот диктор.

TERRAART: Иногда, например, в трагические годы террора можно было и такое услышать или прочитать в газетах… Но там подчеркивалось, что эти самые десятки тысяч – «враги», то есть чужие. На чужого такая логика не распространяется…

Да, подобное отличие часто проявляется к сожалению. Но все же его надлежит преодолевать. Когда Имаму Хомейни, сказали, что шах умер, он спросил у тех, кто принес это известие — чему вы радуетесь? Но как же… он же вас преследовал, в ссылку отправил… Мы были с ним в состоянии войны, ответил Имам Хомейни, но сейчас он уже предстал перед Всевышним, и вы не имеете права радоваться его смерти. Так вот когда после землетрясения мы чествуем спасателей, вызволявших людей из руин, это не значит, что мы чествуем землетрясение. Они сопротивлялись землетрясению, но не воевали с ним. И мы сопротивлялись войне, а не воевали. Определение мира, которое давали Буш и Саддам – примитивно, его смысл в том, чтобы никто не высовывался. А тот же гнет несправедливости остается — только под именем мира. И получается, что мир всего лишь промежуток между войнами, а борьба с войной — это борьба со следствием, а не причиной.

TERRAART: И что же делать?

Я за то чтобы причины были устранены. Чтобы не вышло так, что победитель дракона сам становится драконом. И кстати, на войне никогда нельзя предвидеть всё. Наблюдатель, который смотрит с вышки на врага, не учитывает себя самого и то, что его могут убить ударом в спину.