Необычное «управленческое фэнтези», органично сочетающее традиции Древней Руси и принципы современной экономической науки. С каждой книгой Отрок (Михаил Лисовин) решает все более глобальные проблемы. Но вместе с ростом его возможностей (в первую очередь – числа сподвижников), возрастают и силы недругов. Нелегко быть в ответе за всех…

Беседовал Алекс Громов.

 

1. В ваших произведениях часто даже отрицательные персонажи выглядят жертвами обстоятельств — вы считаете, что человек по своей природе не может изначально тяготеть ко злу?

 

Кроме «абсолютного зла» (в понимании которого вовсе нет единства), существует еще и «зло относительное»: что для одних – добро, то для других – зло. Например, для викингов или степняков-кочевников удачный набег и богатая добыча считались несомненным добром, и совесть их по этому поводу не мучила. Для тех же, кого они убивали, грабили и уводили в рабство, это было несомненным злом. Человек по своей природе «изначально тяготеет» к тому, что окружающие считают добром, как правило, совершенно не задумываясь о том, что это «добро» для кого-то оборачивается злом. В современном мире, с развитием технологий манипуляции массовым сознанием, в умах миллионов людей черное запросто превращается в белое, а зло в добро. Впрочем, эти технологии успешно применялись и в прошлом, так и появились толпы, орущие: «Распни его!», «Еретиков на костер!», «Смерть врагам народа!». А еще было: «Только для белых», «Туземцы начинаются в Кале», «Новый немецкий порядок» и прочие «перлы», несущие одинаковую смысловую нагрузку: добро – это лишь то, что является добром для меня любимого или для «своих», мнением же «чужих» — «еретиков», «цветных», «унтерменшей», «социально чуждых», «совков» и т. п. – можно пренебречь, а сопротивление пресечь силой.

Увы, за века и даже тысячелетия, почти ничего не изменилось – подростки, издевающиеся в темной подворотне над стариком, или американцы, бомбящие Сербию, руководствуются, по сути, совершенно одинаковыми понятиями добра и зла.

Исходя из вышесказанного, беру на себя смелость утверждать: мои отрицательные персонажи являются жертвами обстоятельств лишь в той мере, в какой они не смогли или не захотели этим обстоятельствам противостоять. Поскольку же события в книге рассматриваются с точки зрения управленца, то присутствует и еще одна тема – обязанность управленца устранять или смягчать обстоятельства, заставляющие людей творить зло. Это, впрочем, не отменяет и такой способ влияния на эти обстоятельства, как устранение самого носителя зла. Как писал Константин Симонов: «Если дорог тебе твой дом… Сколько раз ты увидишь его, столько раз его и убей!». Это было справедливо всегда! Пусть на Куликовом поле, в Сталинграде и в Чечне оружие и лозунги были разными, Добро там было одно и то же, а для Зла обстоятельства оправданием не являлись.

 

2. «…не только у нас, но и в других местах зрелый муж, не имеющий детей, неполноправен. Кое-где с таким и обходятся еще суровей, чем у нас, и ничего удивительного в том нет – пустоцвет». Это действительно соответствует отечественным реалиям XII века?

 

Да, так и было, но не только в XII веке. Если помните, Петра I торопливо женили в 16 лет, для того, чтобы легитимизировать его претензии на трон. На мой взгляд, правильно было бы, в том или ином виде, применить это правило и сейчас. Здесь не место обсуждать это в подробностях, но я твердо убежден: главы семей, успешно исполняющие обязанности по их содержанию и защите, в массе своей, более ценны для Державы, чем то же количество сколь угодно квалифицированных специалистов, способных позаботиться только о себе.

 

3. Вы предпочитаете выстраивать подробный план будущего произведения и строго следовать ему или намечаете в общих чертах, предоставляя персонажам «действовать самостоятельно» и фиксируя происходящее с ними?

 

Скорее второй вариант, хотя я не чужд и планирования. Но, например, книга «Отрок. Стезя и место» не присутствовала у меня ни в каких планах, но взяла и написалась.

 

4. Приходилось ли вам замечать, что герои развиваются и меняются, иной раз помимо авторской воли?

 

И неоднократно! Однако нельзя забывать, что именно я сам их такими и создал. Но иногда они ТРЕБУЮТ! Так в книге «Отрок. Богам – божье, людям – людское» появился небольшой рассказик «Бурей и Сучок», и оказалось, что даже такому чудищу, как Бурей, ничто человеческое не чуждо.

 

5. «В Ратном, подчиняясь беспощадному «надо», постепенно позабыли о многих малых радостях жизни – довлеющее чувство долга заменило их. И ушла, потерялась гармония, в иную сторону, нежели у лентяев и глупцов, но ушла! И вроде бы нельзя не уважать людей, подчинивших всю свою жизнь исполнению долга, но разве это жизнь?». Как, по-вашему, изменилось с веками понятие ответственности перед родом, землей, страной?

 

Увы, понятие ответственности перед родом, землей, страной» все больше и больше размывается, особенно этому способствует насаждаемый ныне примат прав личности над общественными интересами. Я непоколебимо убежден, что собрание свободных индивидуумов беспомощно перед проблемами и вызовами времени – противостоять им можно только общими скоординированными усилиями. Однако все хорошо в меру – задавленная обществом личность непременно становится ущербной и ограниченно дееспособной. Потому-то я и говорю о гармонии – разумном (и не постоянном, а адекватном ситуации) сочетании общественного и личного.

 

6. Приходилось ли вам волевым решением менять ход действия, чтобы спасти кого-то их героев?

 

Был такой случай. Женщины – пользователи моего сайта www.krasnickij.ru потребовали крови старосты Аристарха после его откровений о взаимоотношениях полов. Я ответил, что у меня так и запланировано — убьют. И вдруг все развернулось на 180 градусов – женщины самым решительным образом встали на защиту персонажа! Вот, теперь думаю: что делать?

 

7. Есть ли то, о чем (или ком) вы особенно хотели бы написать?

 

Есть. Я – сын фронтовика, в 17 лет ушедшего защищать Ленинград, а после ранения и госпиталя прошедшего от Сталинграда до Вены. Написать о Великой Отечественной войне было бы для меня честью и, наверное, обязанностью перед поколением моего отца. Но сейчас эта тема стала такой «модной», и пишут об этом так много, что просто не могу себя заставить влезть во всю эту суету.

 

8. Что было самым сложным в процессе написания романов?

 

Решиться выложить свой текст на всеобщее обозрение.

 

9. Джон Леннон однажды сказал: «За спиной любого сколько-нибудь знаменитого мужчины обязательно стоит великая женщина». И у вас тоже?

 

И не одна! Я воспитан женщинами, пережившими блокаду Ленинграда. Это не только родственницы, но и соседки, учительницы, коллеги по работе. Иначе, как Великими я их назвать не могу. Это не то величие, которое в памятниках, мемориалах, орденах и медалях. И, разумеется, не то, что в славословиях к памятным датам. Это величие в том, что мы еще живем, а Россия есть!

 

10. Легко ли писать в соавторстве? Тем более – с женщинами…

 

Кошмарно трудно! Особенно, если учесть, что мы общаемся не лично, а через Интернет. Но интересно-о-о!

 

11. Какие «комплектующие» воображаемой или даже реконструированной страны обязательны для придания ей эффекта реальности? Еда, природа, древние традиции, боевые искусства? Или все зависит от того, насколько убедительно все в целом сделано?

 

Разумеется, важны не отдельные детали, а весь комплекс – сочетание деталей, нюансов, специфики. Но есть и наиважнейшая составляющая – люди. Их поведение, мысли, мотивации, страсти… Если получается это, то некоторые детали могут быть и не верными – никто же не знает с полной достоверностью, как это все было в XII веке. Но если образы достоверны, то появляется уверенность: все было именно так… или примерно так… или так могло быть.

 

12. Искусство, книги и кино, по-вашему, должны отражать реальность или создавать новую?

 

Полное отражение дает только зеркало (да и то не без искажений и потерь). В книгах и кинофильмах всегда присутствует творческая составляющая и личная позиция автора, именно поэтому они и называются искусством. Соответственно и реальность – в каждом произведении своя. Плюс к этому, индивидуальное восприятие произведения искусства. Все вместе дает новую реальность, зачастую, весьма далекую от исходной. А есть же еще и «сверхзадача», которую ставит перед собой автор, и тут вообще «тьма египетская»! В качестве примера можно привести фильм Эйзенштейна «Иван Грозный». Он же снял фильм не об Иване IV, а о Сталине, а публика стала воспринимать этого царя именно так, как он показан в фильме – работа-то талантливая!

Маяковский не зря приравнял перо к штыку. Искусство – могучее оружие, поражающее не тело, а душу, и от того, в чьих руках оно находится и как используется зависит… Впрочем, об этом я уже говорил, отвечая не вопрос о Добре и Зле.

 

13. Есть ли книга, которую бы вы посоветовали читать всем?

 

Я вырос на книгах братьев Стругацких и Константина Симонова. Это и могу порекомендовать. Перечислить же все, что я перечел за свою жизнь, а значит, все, что так или иначе повлияло на мое мировоззрение, невозможно – наверное, перевалит за пару тысяч названий.

 

14. Чем ваш герой отличается от обычных «попаданцев»? Может быть, тем, что «Я….принял одно принципиальное решение – не переть против исторических процессов, а вписываться в них, ну, может быть, чуть-чуть забегая вперед.. Вот и здесь, на Руси, тоже процесс пошел. От военной демократии, когда князь без совета с дружиной ни одного серьезного решения принять и реализовать не мог, постепенно осуществляется переход к феодализму, проще говоря – единовластию. И происходит это не только на княжеских дворах, но и на более низких уровнях управления – вот хотя бы и у нас в Ратном».

 

Да, можно, наверное, сказать и так. Управленец не решает все проблемы мордобойством и убийством, ибо война – «ПОСЛЕДНИЙ довод королей», то есть мера вынужденная. Не бросается он и «изобретать»: булат, порох и самогонный аппарат – любимые девайсы «попаданцев в средневековье». УПРАВЛЕНЕЦ РАБОТАЕТ С ТЕМ, ЧТО ЕСТЬ. Его искусство не предметы, а люди – их мотивации, взаимодействие и структурирование. Любой девайс можно скопировать, а вот организационное построение и мотивацию копировать очень трудно и, зачастую, бесполезно. Во-первых, прежде чем копировать, их надо понять, что для средневекового менталитета задача запредельная. Во-вторых, организация и мотивация жестко привязаны ко времени, месту и специфике даже не региона, а, порой, отдельного населенного пункта. То, что отлично работает в одном времени и месте, абсолютно неприемлемо в другом. Если позволите, поясню несколькими примерами.

В свое время прекрасный результат дали такие программы, как «Тэтчеризм» и «Рейганомика». Англичане усыпали цветами тротуар перед резиденцией премьер-министра, когда Маргарет Тэтчер уходила в отставку, а американцы на полном серьезе изыскивали способы оставить Рейгана на третий президентский срок. Но попробуйте применить «Рейганомику» или «Тэтчеризм» сейчас. Ничего не выйдет даже в Англии и в Америке – изменились обстоятельства, вызовы и проблемы совсем другие. Проще говоря: в Англии уже нет множества нерентабельных шахт, которые можно закрыть, нет нефтепромыслов, которые можно приватизировать, а аргентинская армия не собирается снова захватывать Фолкленды. В США же сейчас невозможно снизить налоги и раскрутить массовую кампанию потребительского кредитования – там и так проблемы с бюджетом и с выплатами кредитов. Ну а о том, чтобы применить эти программы в других странах, и вовсе рассуждать бесполезно – они были рассчитаны на людей в тех странах, при тех обстоятельствах и в то время.

Обратимся к нашей истории. Императора Николая I у нас принято ругать. «Николай Палкин», «Первый опыт командно-административной системы и застоя»… Но какие задачи ему пришлось решать в первую очередь, как управленцу? Ведь его царствование началось с восстания декабристов. Очень просто: со времен смерти Петра I вопросы престолонаследия в Российской империи решала гвардия. Не закон, не какой-нибудь регентский совет или местоблюститель, а военные аристократы из дворцовой охраны. Как говорится: «кто что охраняет, тот то и имеет». Так продолжалось сто лет, а кто из императоров был против, тот скоропостижно умирал от «геморроидальных колик» по фамилии Орлов или от «апоплексического удара табакеркой в висок».

Николай I положил этому конец пушками Петропавловской крепости, виселицей и «бесплатными путевками в Сибирь». Тогдашнее «общественное мнение» негодовало, а как это смотрится сейчас, когда гремят митинги с требованием честных выборов? Как относиться участникам этих митингов к императору Николаю I, который положил предел желанию некой замкнутой группы, «страшно далекой от народа», в своем узком кругу решать, кто будет управлять государством?

Вот так удивительно выглядят некоторые проблемы под взглядом управленца.

 

15. Как родилась идея «Отрока»?

 

Один умный человек мне как-то сказал: «Писать надо либо о том, что сам хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто». В этом смысле, конечно, соблазнительно писать фэнтези – как придумал, так и есть, и никто не скажет, что колдовать надо не так, а вот так. Правда, эффективное управление тоже многим представляется чем-то вроде магии. И вот тут я подумал: «У нас в каждой курилке и на каждой кухне – Совет Министров и Генеральный штаб в одном флаконе, а управления-то не знает никто!». А потом еще вспомнилось, что «Россия – страна с непредсказуемой историей». Действительно, истории, как следует, у нас не знают, а потому, «лапшу на уши» нам можно грести просто-таки совковыми лопатами.

Так и родилась идея написать нечто, что расскажет читателю, хотя бы немного, о науке управления и пробудит интерес к отечественной истории. Осталось выбрать период, в который занесет моего «засланца», и выбрал я XII век. Почему? А потому, что в те времена происходило примерно то же, что и у нас: распад государства и замена господствующей идеологии. Киевская Русь распадалась на удельные княжества, а язычество сменялось христианством. Только происходило это все гораздо медленнее, чем в наше время – на протяжении столетий. Так и родился «Отрок».

 

16. Какими знаниями должен обладать писатель? И читатель – для понимания его книг?

 

Когда пишешь о жизни, знать надо все. «Дилетантизм широкого профиля» здесь не помогает, значит, надо уметь находить информацию. Сейчас в этом здорово помогает интернет, а еще просто неоценимую помощь мне оказывают пользователи моего сайта. И все равно случаются досадные проколы. Например, мне и в голову не пришло поинтересоваться: на какое число пришлась пасха в 1125 году? А она была, оказывается, ранней – 8 апреля. Получилось, что цирковое представление в Турове мои герои устроили в Великий пост. Такого, разумеется, быть не могло, но уже не исправишь, книга-то уже напечатана и продана.

Так что, чем больше знаешь, тем легче писать, но, к сожалению, нельзя объять необъятное.

 

17. У вас не было ощущения, что описывая «мероприятия» своего Миши вы постепенно превращаетесь из писателя-фантаста в писателя-историка?

 

Упаси Бог! Я никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не брал на себя смелость утверждать, что в XII веке все было именно так, как описано у меня. Правда, и не предуведомлял, что любое совпадение имен, названий и обстоятельств является случайным, а все события вымышлены. Я стараюсь быть как можно ближе к реальной истории, хотя прекрасно понимаю, что 100% результат в этом недостижим.

 

18. Кто ваш самый лучший «критик»?

 

Как бы банально это ни звучало, но читатели. А как может быть иначе, ведь для того, чтобы критиковать, надо прочесть?

 

19. Каким вы видите далекое Будущее?

 

Однажды я пошел с внучкой в магазин, чтобы купить ей на день рождения мобильник. Глянул на длиннющие ряды сотовых телефонов на витрине и затосковал – как выбрать? В это время внучка (11 лет) вступила в диалог с продавцом. Я прислушался и понял, что они говорят, хоть и по-русски, но на совершенно непонятном для меня сленге. Я даже понимал специфические термины: пиксели, мегагерцы, опции… но смысл разговора ускользал от меня начисто. Наконец непостижимый для меня обмен мнениями закончился, и внучка указала на выбранный аппарат. Я решил приобщиться к тайным знаниям (ну, неудобно – ребенок разбирается, а я нет) и спросил: «А почему именно этот?». И внучка меня просветила: «Потому, что розовенький». Она вовсе не собиралась меня уязвить или посмеяться надо мной – просто объяснила в доступных мне терминах.

Вот я и думаю: кто в 1912 году мог, хотя бы приблизительно, представить себе нашу нынешнюю жизнь? Видимо, никто. Вот так и мы – если уж собственная внучка общается на непонятном для меня языке, то что же говорить о ее внуках из 2112 года? Я не берусь представлять себе отдаленное будущее, ибо ясно понимаю свою неспособность к этому.

Разумеется, можно мне возразить, напомним о множестве сбывшихся предсказаний писателей-фантастов, у таких гигантов, как Жюль Верн или Герберт Уэллс они исчисляются десятками. Однако необходимо помнить, что и Верн, и Уэллс творили во времена бурного развития «классической индустрии», те времена так и назывались: «век пара и электричества». Фантасты просто экстраполировали современные им достижения науки и техники, добиваясь весьма точных прогнозов развития ИЗВЕСТНЫХ в то время направлений развития. Однако у них ни слова не было о такой сфере деятельности, как, например, электроника, хотя Уэллс жил всего за полвека до начала ее появления. И уж вовсе ничего не было у мэтров об информатике – компьютерах, сотовой связи и т. п. Так и мы сейчас можем «увидеть» в будущем только дальнейшее развитие того, что уже есть, а вот совершенно новые направления для нас пока скрыты. Но я уверен: они есть, и они окажутся таким же «сюрпризом», как компьютеры для людей, родившихся в первой половине ХХ века.

 

20. Вы доверяете своей интуиции?

 

Только ею живу.

 

21. Когда ждать вашу следующую книгу, и о ком в ней будет рассказываться?

 

Когда? Не знаю – творчество вещь непредсказуемая. О ком? Мой главный герой выйдет на новый уровень – столкнется с власть предержащими, то есть, с управленцами регионального и государственного уровня того времени.

Сотник. Беру все на себя

Михаил Андреевич Ратников попал из нашего времени в начало XIII века. Он знает о грядущем татаро-монгольском нашествии и иге, о том, к чему приведет раздробленность Руси. А пока Михаилу, ставшему юным сотник, приходится решать многие насущные проблемы: обучать и воспитывать подрастающих сподвижников, говорить на равных с захваченным в плен князем. Управленец – а именно им и является Михаил, должен найти оптимальный вариант решения проблем, сохраняя жизни вверенных ему людей и… противников.

 

 

Отрок. Женское оружие

 

Какую роль играли русские женщины в далеком XIII веке? Евгений Красницкий в соавторстве с Еленой Кузнецовой и Ириной Град предлагает читателям совершить «путешествие по terra incognita женского мира». Иначе говоря, авторы продемонстрировали «взгляд женских персонажей на факты, события и обстоятельства, как правило, почитаемые мужчинами мелкими и несущественными». Но при этом роман получился динамичным и даже порой – суровым. Вполне соответствующим той исторической реальности.

Цитаты

Сотник. Беру все на себя

«Все-таки с бабочкой уважаемый Рэй Брэдбери, пожалуй, преувеличил – воздействие требуется более существенное. Придет Орда и кровавой метлой выметет все, что вы тут успеете создать и всех, кто благодаря вам получил «несвоевременные» знания и навыки. Это, если вы не выйдете за пределы Погорынья, но вы уже вышли!.. Россия стоит того, чтобы потратить ради ее будущего доставшуюся по случаю вторую жизнь! Если хоть часть русских не попадет в ярмо кочевников, если хоть на несколько лет или десятилетий раньше погибнет Золотая Орда, может быть, это поможет сохранить в душах тот самый свет…

Вот прямо сейчас и начнем. Не ради славы, не ради добычи, хотя и это все – тоже ресурс, но ради получения новых ВОЗМОЖНОСТЕЙ влиять на события».

 

 

Отрок. Женское оружие

«…обычаи благородных воинов в разных местах у людей разных языков и верований отличаются не сильно. Это не случайно: для воина его женщина – не просто жена, а если угодно – боевой товарищ, прикрывающий спину от опасностей. В обычное время женщина как женщина, но случись беда, наши женщины и топором махнуть сумеют, и многие из лука не промахнутся, а в последнее время с малых лет учатся из самострела стрелять. Главное же, если что с воином случится – все ведь под Богом ходим, — у нас есть уверенность, что наших женщин товарищи защитят и в обиду не дадут. А от франков мы отличаемся тем, что бережем всех своих женщин, и неважно, боярского они рода или нет…»