Тамара Гвердцители: Биография стоящего человека всегда полна драматических моментов

Тамара Гвердцители родилась в Тбилиси. Ее блестящий творческий путь известен всем — прославилась в начале 70-х годов, будучи солисткой детского эстрадного ансамбля «Мзиури», потом поступила в Тбилисскую консерваторию и успешно окончила ее по классу фортепиано и композиции, окончила специальный колледж по вокалу. Побеждала на конкурсах “Красная гвоздика”, “Золотой Орфей”, выступала на фестивалях в Сопоте и Сан-Ремо.

В 1991 году познакомилась с Мишелем Леграном, триумфально выступила в Париже. Ныне с успехом гастролирует по всему миру. Поет на восьми языках, готова участвовать в “Евровидении-2008” — вопрос лишь в том, какую страну представлять: Францию, Грузию или Россию. Скорее всего — Россию… “Даже если мне конкуренты отключат микрофон, я смогу спеть и без него, — говорит артистка. — А вообще у меня нет конкурентов, я давно уже заняла свою нишу. Мне в ней никто не мешает. Мне всегда есть чем всех удивить».

— Современное телевидение, по мнению многих, очень сложно смотреть. Вы находите что-то такое, что смотреть можно? Кроме прогноза погоды, естественно…

— Я оцениваю так: очень хорошая программа идет, если я во время нее засыпаю (смеется). Конечно, ведь невозможно спать, когда какие-то возмутительные персонажи появляются в этом жутком ящике. Раньше-то считалось, что телевидение показывает лучших людей. Были все эти “Голубые огоньки”, и в каждой республике было свое телевидение, да еще центральное телевидение. И мы видели таких замечательных людей на экране – где бы мы их еще увидели?! Где бы мы увидели Гагарина или Терешкову? Да и где бы мы услышали новые песни Муслима Магомаева, или Юрия Гуляева, или молодого Кобзона? Естественно, только по телевизору. И вся страна смотрела и слушала, для нас всех телевизор являлся волшебным ящиком, чудесной шкатулочкой, из которой появляются талантливейшие люди самых разных профессий. Начиная с космонавтов и заканчивая дояркой, которая 20 лет спустя станет героиней одного из сериалов.

А вот сейчас люди сами все это в такую грязь скинули, что создается впечатление, будто кто-то намеренно захотел исковеркать то ощущение, которое дарит экран. Я понимаю, что во всех странах телевидение не блестящее, но по крайней мере там стараются показывать достойных людей. А у нас скатились непонятно куда!

— На эту ситуацию можно повлиять, что-то исправить?

— Я не знаю. Это бизнес определенного круга людей, и, наверное, их устраивает такое положение дел. Ведь все вокруг возмущаются, но продолжается то же самое… И я думаю, что большинство нормальных людей не смотрит телевизор или смотрит как-то очень выборочно. Потому что все-таки есть замечательные программы, очень достойные, которые хочется смотреть, которые ждешь.

— Хватает ли вам времени читать книги?

— Сейчас я читаю Кундеру, я очень его люблю. И я люблю его в любом воплощении, будь то книга или снятый по книге фильм “Невыносимая легкость бытия”. Но стараюсь именно читать, поскольку его славянская душа мне очень интересна. Кундера, я думаю, человек, который является уникальным писателем современности. Люди должны его читать.

— Это ваш самый любимый писатель или есть еще другие?

— Есть у меня любимый писатель, чье творчество красной нитью проходит через всю мою жизнь – это Габриель Гарсия Маркес. Ну, это нечто другое, он пробуждает совсем другие отклики в моей душе.

— Как раз недавно был юбилей Маркеса. Индейцы объявили его великим сказителем. Что вам особенно нравится из написанного им?

— Рассказы, “Сто лет одиночества”, “Осень патриарха”, вообще все… Это все мне особо дорого. Я его читала и на грузинском, и на русском. Конечно, он великолепен! Конечно, переводы хорошие – доносят до нас то, что он пишет, так, что аж звучит в ушах. Потому что для меня главное, чтобы любое ощущение превращалось в звук, у меня все должно ассоциироваться со звуками.

Возможно, потому так происходит, что моя жизнь связана с музыкой. И поэтому я считаю, что переводчики делают колоссальную работу, чтобы познакомить человечество друг с другом. Если бы их не было, мы бы ничего не знали друг о друге. Был бы сплошной Вавилон опять!

— Даже если знаешь какой-то иностранный язык, то все великие книги не прочтешь, поскольку они написаны на разных языках. Давно ли вы начали читать Маркеса?

— Любовь к Маркесу идет у меня с юности, и не хочется с этим расставаться. Это то, из чего состоит мой мир.

— Если ощущения должны непременно превращаться в звук, то творчество Маркеса представляется вам как один солирующий голос или большой хор, оркестр?

— Скорее всего, целая сложная симфония, но дирижер здесь очень важен. Дирижер… и по взмаху его палочки все начинает звучать. Если бы не было дирижера, не было бы и оркестра, был бы Вавилон, как я уже сказала. А раз есть дирижер – есть и оркестр.

— Это симфония оптимистичная или мрачная, человек в ней побеждает или рок?

— У Маркеса очень неоднозначные произведения, и главное в нем – беспредельность. Нет конца, нет финала, нет коды. Одно безграничье — пауза повисла… пауза перед тем, как человечество вздохнет. И я думаю, что в этой бесконечности заключена большая философия, потому что я у него никогда не чувствовала, что он поставил жирную точку. Он заставляет нас что-то додумывать.

— А какие-то из ваших песен сопрягались с этим? Не обязательно песни по мотивам Маркеса, но, бывает, что-то совпадает совершенно неожиданно?

— Да, особенно те произведения, которые без слов, вокализы. Потому что там у каждого возникают свои ассоциации, я думаю, что это близко к тому, о чем мы говорим. Я все-таки очень хочу исполнить “Вокализ” Рахманинова, потому что считаю – это очень маркесовская музыка. И вообще, когда человеческий голос используется как инструмент, он ведет слушателя и исполнителя в том направлении, где существуют Маркес и подобные ему люди. Словами, по-моему, уже все выразили.

— Но книги-то состоят из слов! И книги Кундеры, и книги Маркеса, и многих других замечательных людей.

— У него особый, свой язык, именно язык Маркеса. Как будто все те же слова, что и у других, а ощущение возникает невероятное, что-то особенное происходит в душе.

— Местами он логичен, местами непонятен, и если судить по канонам здравого смысла, то понимаешь, что это бред. Но это гениальный бред!

— Да, это уже не бред, а нечто другое. Как картины великих авангардистов – смотришь поначалу и видишь просто цветные пятна. А потом начинаешь понимать, что эти пятна складываются в гениальную картину…

— Есть ли еще у вас подобные примеры, может быть, из других сфер искусства?

— Я считаю, что у Педро Альмодовара есть фильмы, которые созвучны Маркесу, хотя он по Маркесу ничего не снимал. И его можно назвать преемником Маркеса, хотя, может быть, они даже незнакомы. По крайней мере, мне одинаково близко творчество их обоих, несмотря на то что один испанец, другой колумбиец. Это не имеет значения. Я-то их понимаю! Значит, они говорят на понятном языке, и я вижу то, что я сама хотела бы выразить и сказать. И они мне в этом помогают.

— А какие именно фильмы произвели на вас такое впечатление?

— У меня есть полное собрание фильмов Альмодовара, какие только можно найти в России. Но я очень осторожно к ним отношусь. То есть это не те фильмы, которые можно просто так прилечь на диван и смотреть. Это такое отношение несколько острожное, знаете… Ведь нельзя случайно подойти и начать читать Библию. И к восприятию этих фильмов нужно себя заранее готовить, чтобы понять все, что режиссер хочет сказать и подчеркнуть. Ведь эти фильмы несут огромный заряд энергии.

— Недавно я разговаривала с актером Николаем Чиндяйкиным, так он сказал, что большое искусство само по себе к человеку не придет. Само по себе может прийти только что-то очень незатейливое, неглубокое. А к большому искусство надо идти самому, совершая некое усилие. Вы с ним согласны?

— Абсолютно верно! Надо подготовиться и идти, куда тебя что-то зовет, некая сила, голос сердца.

 

Беседовала Ольга Шатохина