Темные крылья Гюмы

Арти Д. Александер, А. Санти

 Кому судить, кому сражаться…

Скандал разразился неожиданно и бурно. В результате один, выдающийся ростом и шириной плеч, на вид самый добродушный и позитивный из троих интеллигентно беседующих существ, вскочил со своего места и, негодующе шипя, удалился. Всячески при этом демонстрируя всем окружающим свое невинно обиженное превосходство. А мне поначалу казалось, что это была простая дружеская встреча, так тихо и проникновенно звучали голоса и сияли радостью улыбки. Но дипломатичное хитросплетение слов лопнуло от напряжения, натолкнувшись на конкретику, и тут же хрупкий мираж искренности и показного благополучия скоропостижно растаял, показав неприглядную серую реальность.

традиции и модификации

Сидящий рядом со мной был ниже ростом и тоньше, но это нисколько не делало его незаметным. Он отличался деликатной аристократической бледностью, что являлось редкостью и даже намекало на древность его рода, выделяя среди соплеменников. При всем этом он обладал незаурядной воинственностью, достаточно ярко выражая это в словах, а также фанатичной склонностью анализировать и спорить обо всем, что попадалось под руку. Он с видом всезнающего божества проводил уходящего прищуренным, хищным взглядом и, нисколько не скрывая легкого раздражения, прокомментировал:

— Что и следовало ожидать. Типичный гюмниец, если бы Гюма ещё существовала. Чуть что, они гневно раздувают усы и… если сразу не сдаются, то тут же героически сбегают… Можно сказать, что это их коронный тактический ход.

 

Общедоступные сведения о Гюме я знала. Но он, сверкая глазами цвета альтаирского берилла, и не скрывая эмоции, в своей особенной манере, практически в двух словах, умудрился поведать мне о событиях, которые не описывают в учебниках или путеводителях. Такие подробности мне не были известны, но на всякий случай, и, имея неплохое представление об истории разных народов и племен, а особенно как эта самая история может создаваться, я немногословно отвечаю:

— Не всем же мужчинам выходить на последний бой в свадебных нарядах, привязав к запястью смертоносный и безжалостный «катар», чтоб даже умирая не выпустить оружие из рук. И не всем женщинам провожать их, своих героев, за стены родной крепости и потом следовать самосожжению – «джаухар», чтоб не попасть в плен на покоренных врагом планетах…

Возразив таким образом, на нежданное замечание, я никак не ставлю цель вступать в спор или оправдать чьё-то некрасивое бегство. Но судить обо всех по одному — к тому же, не лучшему — индивиду, тоже не мое правило. Да и кому, как не мне хорошо известно, как может зависеть история от эпохи, политики, правителей или авторов. А потом еще бедные ученые копаются в драгоценных фрагментах чужого прошлого, пытаясь воссоздать из них нечто целое и правдивое. А где его взять? Никто не виноват, что получившееся хотя и может оправдать их ожидания, но не всегда соответствует истине. Иногда для того, чтобы добраться до нее, достаточно билета на рейсовый звездолет, но, к сожалению, прибыть на место, не значит увидеть все собственными глазами. Для полной достоверности событий потребуется еще и Машина Времени. Однако проблема в том, что если задача передвижения среди звезд уже давно решена объединенными усилиями человечества, то с передвижением во времени пока еще придется подождать. Но ждать, не значит бездействовать.

 

Два расположившихся в стороне сотрудника содружества, в неприметной форме Стражей Нравственности и Порядка, тихо переговаривались на служебном языке, иногда посматривая вокруг и ни на ком не фиксируя тренированных взглядов.

— Да, у него даже отношения с Империей, как в собственном доме с требовательной женой. Вечно ею недоволен и заглядывается на других. Ругает, но не покидает ее. Все-таки какая-никакая, а своя родная Империя. Из соображений благоразумности и сохранения своей безопасности, держится середины, а что получается в итоге? Он из той категории людей, которые в любом выбранном ими варианте сомневаются и сожалеют, что другая могла оказаться лучше.

— Конечно, тут еще мешает определить истинные мотивы накопившаяся или врожденная личная неприязнь, с таким психофоном сам черт запутается, а этот умудряется жить.

— Вот и не будем определять. Таких сомневающихся и недоверчивых одиночек миллионы, но все они безопасны для Империи, много говорят, но ничего не предпринимают, да и говорят потихоньку, с очень глубокими опасениями.

— Похоже, сегодня не будет ничего более интересного. Перспективно назревающая драка так и не порадовала хоть какими-то запоминающимися событиями или мыслями. Можно спокойно перейти к другим достопримечательностям и настроениям, так что со спокойной душой и чувством выполненного долга оставим это место местным и инопланетным визитерам. Нам пока здесь делать ничего. Все в принципе хорошо, одно прискорбно, как в таких скудных условиях получить обещанное повышение?

— В данном случае наверно никак. Но в этом есть одно неоспоримое преимущество.

— И какое же?

— Зато спокойно доживешь до пенсии…

 

Присутствие миротворцев, всегда вызывало живой интерес и неподдельный ажиотаж вокруг, многие хотели найти подходящий момент, чтоб запечатлеть себя на память рядом с их героическими, крылатыми фигурами. Наиболее терпеливые и понимающие из миротворцев, когда не были слишком заняты, шли навстречу чувствам окружающих. И в знак своего расположения, слегка поднимали в движение свои крылья, отчего по плечам и торсу, скрытым под светлой одеждой, расходились светящиеся энергетические линии. Оживающие от яркого притока энергии крылья, приобретали сияющий ореол, приводящий бескрылых в полный восторг. Один из миротворцев, как раз стоял на прозрачной верхней площадке с великолепной панорамой города, рядом с каким-то темноволосым скитальцем с характерным этническим узором на лбу и подбородке, может, посланником или добровольцем с одной из отсталых планет, по-братски положив ладонь ему на плечо, и не исключено что если не вчера, то завтра, его проблемы будут решены…

Но не всем миротворцам нужны были крылья, это всегда зависело от вида деятельности. Представители разных рас, становясь миротворцами, тоже имели шанс когда-нибудь получить свои бионические крылья. В этом нет ничего удивительного, просто пришло время, когда цивилизации уже не могли полагаться лишь на естественную, но слишком медлительную эволюцию, и тогда на помощь пришло своевременное и быстрое развитие технологий, которое и дало возможность модифицировать свои тела по собственному желанию и соответственно потребностям. Так, то, что можно было с первого взгляда принять за художественную роспись, или племенную татуировку, в реальности могло оказаться защитным покрытием особой прочности, или играло множество других полезных функций. Одежда тоже имела модификации, но уже играла вспомогательную, а не главную роль, в отличие от более совершенных модифицированных тел. Однако красота так и не стала универсальным понятием для всех во вселенной. Вопреки пророчествам унылых скептиков, индивидуальность никуда не исчезла, никак не породила толпы одинаковых клонов, и все же сохранила свое удивительное разнообразие, лишь дополнительно усилив это разнообразие бионическими возможностями…

 

В ожидании рейса, задержанного редкостной аномалией под условным названием «солнечный шторм», на одной из пересадочных станций, я вижу, как невзирая на предупреждение, словно мимоходом и с нечеловеческим равнодушием, бросая вызов чужому неистовому солнцу, уверенно уходит в пульсирующую даль корабль со странной эмблемой темных крыльев…

Уходит, пронзенный убийственной дозой недопустимых для всего живого жестких излучений. Спешит покинуть надежно защищенный порт, будто услышав неведомый зов извне, не имея иного пути кроме этого. Уходит, на глазах у всех оставшихся, замерших в скорбном оцепенении, словно плывя и размываясь в искажениях агонизирующего вокруг него пространства, изгибаясь и меняя контуры обводов, вызывая паническую сирену портовой тревоги и приковав к себе удивленные взгляды наблюдателей.

Лишь немногим известно, что романтичным именем — «солнечный ветер», когда-то называли всего лишь результат термоядерной реакции на солнце. Опасный и убийственный для беззащитных планет и всего живого, что попадется на его пути и не успеет укрыться. Никто в те далекие времена не предполагал, что будущая цивилизация когда-то столкнется с таким явлением, как «солнечный шторм», творящий невообразимое и воздействующий не только на живые организмы, но и на само пространство.

О происхождении этого явления сведения отсутствовали. Было ли оно природным или искусственным? Имелось странное предположение, что это некое сопротивление Вселенной, некий побочный эффект, вызванный созданием разных энергосистем, станций, кораблей и разных двигателей, массовой прокладки звездных трасс и межпространственных тоннелей. Черпая энергию от светил, меняя орбиты, как когда-то русла рек, перестраивая все под себя, цивилизация повлияла уже и на пространство за пределами своей планеты. Забыв, как когда-то восстала экология, которую наивные люди испортили техногенным вмешательством на собственной планете. Долгое время на ней могли выжить лишь суровые мутанты, заново изобретающие колесо. Но любопытные туристы слетаются сегодня со всей галактики, чтобы посмотреть на незабываемое явление из укрытий орбитальных станций и портов…

 

…Затерянная на задворках галактики планета Гюма. Мелкий и незначительный для галактики торговый центр независимой от пошлин окраины. Расположенный на пересечении путей нескольких сотен плотно заселенных земными фермерами и обычными колонистами разных миров. Ничего особенного, всего лишь один из тысячи. Немного отсталый и малоизвестный для жителей более прогрессивных и технологичных планет. Когда-то подобные места заезжие иноземные, а позднее и инопланетные купцы экзотично называли – «базарами» или «караван-сараями». Что-то среднее между местом, где торгуют и покупают, и местом временной остановки в пути, где можно немного отдохнуть с дороги или переночевать…

Так бы и оставалась она в неизвестности, если бы не события, которые и привлекли к ней всеобщее внимание.

 

Справедливый межгалактический суд приговорил её к полному и тотальному уничтожению. Спрашивается, за что и почему? И разве в наше культурно-гуманное время такое вообще возможно? Теоретически вроде бы невозможно, так как несовместимо с понятием гуманности и толерантности, которую что уж скрывать — многие недолюбливают. Но практика доказывает обратное: возможно и еще как, потому что и в гуманное время слишком многое зависит от обстоятельств. Например, очевидцы потрясая фактами с легкостью докажут любому желающему услышать, что другого пути попросту не нашлось, настолько велико и возмутительно было сотворенное на ней зло. Спасибо Миротворцам, за взятую на свои плечи заботу и за то, что прислушались к многочисленным просьбам соседей по галактике. Причина их благородного возмущения была вполне понятна, это элементарное отсутствие порядка и справедливости… Избавившись от злополучной планеты, мозолившей всем глаза, все галактическое сообщество, наконец, расправляет плечи, облегченно вздыхает, ликует и поздравляет Миротворцев за сделанный решительный шаг. И не забывает отвесить дипломатические поклоны и благодарности за избавление от угрозы благополучию всеобщего мира и согласия.

Все было бы отлично и хорошо. Очистить галактику от позорных пятен прошлого — хорошее дело. И никто другой, кроме Миротворцев, не взялся бы за это дело, и не исполнил его лучше и эффективнее остальных. Такова их нелегкая миссия — делать прекрасней обитаемые миры, сеять доброе и вечное, прекращать войны и раздоры, учить и созидать. Если объединенное человечество проголосовало за ликвидацию, следовательно, так тому и быть. Темное прошлое успешно похоронили и даже развеяли его неприглядные обломки. Но случилось непредвиденное…

 

Спустя много лет, у орбиты уничтоженной планеты выныривает старый, побитый в долгих странствиях, не идентифицирующийся по техническому оснащению, но всё же выживший в грозных космических передрягах, звездолет. Казалось, он давно на последнем издыхании — из-за неполадок с системой жизнеобеспечения, и летел на честном слове, поскольку топливо давно было как бы на исходе, да и двигатели работали — чихая через раз. Наверно его стойкий, героический экипаж сделал невозможное, или толкал звездолет силой собственной мысли, исключительно в надежде на долгожданный теплый прием. Нет, не мифический «летучий голландец» возник из звездной темноты, и не страшный чужой звездолет вторгся в зону исключительно мирных земных интересов. Наконец он вернулся домой… А родной планеты нет. Исчезла. Нет ни на знакомой по проверенным не раз навигационным картам орбите, ни в обозримом космическом пространстве.

С искренним изумлением в честных глазах его встретили сочувствующие парни из патруля Миротворцев. Это они аккуратно доставили на станционный причал ретро-звездолет, подтянув его на буксировочном луче поближе к своей величественно сияющей космической станции. По мнению многих, создатели станции отличались не только позитивностью, но и склонностью к юмору или чтению древних земных книг. Потому что всем, кто ее видел, она больше всего напоминала гигантскую игрушку-волчок, возможно бывшую незаменимым предметом для древних медитаций, или щедро украшенную веселыми огнями, перевернутую летающую тарелку, к сожалению, до сих пор все еще единственную из реально существующих «неопознанных летающих объектов». Отдавая дань фантастическому прошлому, или поддавшись ностальгии, позднее люди сами создали подобные объекты. Хотя мнения несколько разнообразились и теми, кто упорно видел в строении станции — буддийскую ступу и даже сверкающую в космосе люстру. Тут уж взгляды зависели от ее положения, ведь в космосе — не имеющем ни верха не низа, все бывает относительно.

На текущий момент на станции было минимальное количество персонала, чисто из этических соображений и соблюдения традиций, потому что станция была полностью автоматизированной, могла функционировать в автономном режиме, и в операторах не нуждалась. Однако волонтерам, самым младшим в сложной иерархии миротворцев, была необходима практика и в особенности, умение надеяться только на себя. Если не считать всякой космической романтики, для них это была замечательная возможность научиться принимать самостоятельные и если требуют обстоятельства — нестандартные решения, чтобы когда-нибудь вступить в высшие ряды Миротворцев и служа мирам верой и правдой, не жалея собственной жизни ради процветания других, получить вожделенные крылья. Об этом мечтали почти все, кто хоть раз видел Миротворцев, кто от восхищения или желания защищать миры, а кто и из чувства долга, благодарности за добрые поступки и спасенных близких. Разнообразие и объединение рас под общей идеей развития, давало Миротворцам более широкую возможность взаимопонимания с ними и объективности. Стать в ряды Миротворцев было почетным и глубоко осознанным шагом, но непростым и очень сложным процессом, с пониманием всей трудности и опасности данного служения. Такая честь выпадала немногим. Во имя справедливости Миротворцы нередко отдавали собственные жизни, но все равно это было мечтой для многих существ в обитаемых мирах. Интересы галактики должны быть выше личных предпочтений, и проявить себя в полезных обществу поступках, наилучшее благо.

Вот почему на станции были особенно рады нежданным гостям. Их не беспокоило, что неизвестный экипаж проявил полное равнодушие к таким манипуляциям, ничем не помог, впрочем, и не возражал. И именно они, дежурные патруля, пока еще простые волонтеры, дожидающиеся смены в ближайшие дни, предложили угрюмому капитану с двумя молчаливыми помощниками, расположиться в просторном зале станции, за традиционной чашечкой горячего кофе. Точнее того, что гордо им именовалось и выглядело как кофе, но давно нигде не росло, а производилось молекулярным способом.

Соскучившись по новым лицам и от души открывая двери, словно радуясь первым за годы гостям, патрульные рассказали, что произошло. Но гости не обратили никакого внимания на предложенную еду и питье, не воспользовались возможностью принять душ и отдохнуть в уютных постелях свободных кают. Чего только не насмотришься в космосе во время странствий и экспедиций, что только не переживешь, потому и сумрачность прибывших никого не удивила. И как точно впоследствии отметили обитатели станции, не было ничего не благородного в характере этих людей, а была только усталость и обеспокоенность. Их шаги и голоса обладали странной твердостью льда и металла. Словно забыв про предложенный напиток, остывающий на зеркально чистом столе, капитан старого звездолета внимательно выслушал их историю. Кое-что из нее он и сам еще неплохо помнил…

 

…Когда-то планету Гюма оккупировали Мародеры. Они высадились на планету небольшой, но хорошо вооруженной и подготовленной в многочисленных рейдах армией разбойников прошедших «огонь и воду» на многих разоренных ими мирах. Один за другим пали великие и малые города. И только один город уцелел. Он стоял в отдалении, и все кто мог, бежали под его защиту из своих разоренных селений. Но вместить всех желающих город никак не мог. Палаточный лагерь беженцев стал первой жертвой Мародеров, когда у его стен расположился злобный отряд атакующих, но уже изрядно разбогатевших и не жаждущих далее торопиться умирать, штурмуя укрепленные бастионы. По ту сторону на них взирали усталые и измученные люди, которым не надо объяснять, чем это кончится. Им некуда бежать из этого города, и даже не уйти с этой планеты. Их последний, скромный по всем параметрам космопорт, давно взят Мародерами. Держащие осаду и понимающие безысходность и беспомощность своего положения жители города, предложили Мародерам плату за неприкосновенность.

Огромную цену за своих детей, и братьев, и мужчин заплатили женщины. Город заплатил Мародерам своими женами, дочерями и сестрами. Рано утром открылись заблокированные на время осады створки переходов и мостов, распахнулись городские ворота, и пять тысяч самых красивых из них вышли и никогда больше не вернулись домой. Мародеры вопреки всему, что о них говорили в галактике, все-таки сдержали слово, оставили город и даже больше никогда не тревожили набегами эту планету. Хотя все остальные по-прежнему дрожали от страха и ужаса. Жизнь на ограбленной планете постепенно налаживалась и продолжалась почти как в прежние времена, и только горожане старались не вспоминать, чего стоила каждая спасенная жизнь. Также не знал никто, и что же потом случилось с Мародерами, больше их не видели.

Узнавшие о происшедшем, не только не выразили никакого участия, а стали презирать и подвергать планету отчуждению и изоляции.

А когда пришли мудрые и неподкупные вселенские Миротворцы, раскрывшие над этой частью галактики свои блистающие во мраке крылья, никто и не подозревал, что они будут судить своим справедливым судом не только Мародеров… Закон для всех един, и потому нет спасения виновным в чужой смерти или унижении.

 

И было сказано Миротворцами много красивых слов, уличающих в ужасном преступлении. Обвинений, которые, в общем-то, и не требовали доказательств, потому что жители не отрицали всего происшедшего, и с глубоким прискорбием в глазах признавали свою вину. Их ненавидело пол-галактики, а соседи старались обходить самой дальней дорогой, как страшную заразу, грязь или чуму. Над ними шутили и издевались все кому не лень, никто их не любил и никак не поддерживал…

Ведь целый город, даже планета, по вине жителей которой были отданы на растерзание пять тысяч невинных жертв, ничем не лучше тех самых безнравственных и мерзких Мародеров. И всякий, кто слышал об этом, принимал как истину сказанное Миротворцами. Так же, как и дежурные станции с гордостью рассказывающие, как все согласно склонили головы и поддержали Миротворцев.

 

…- Что же вы наделали, — не выдержав, сказал капитан старого звездолета, он резко встал из-за стола, но быстро взял себя в руки и продолжил абсолютно ледяным тоном: — вы судили, не думая о главном. Жители Гюмы не были воинственными и не могли защитить себя, это позор, но правда. И не были белокрылыми ангелами, какими все хотят выглядеть, это не позор, но тоже правда. Вы уничтожили город и планету, за которую каждый житель уже отдал непомерную цену. Это была добровольная жертва, не было никакого принуждения, так женщины постарались сохранить жизни своих родных и детей. Вы думаете, легко это было? Им старались помешать, уговаривали и умоляли, но никто не посмел отнимать у них этого последнего права. Им напоминали — «или все, или никто», но женщины были непреклонны. Город все равно был обречены на смерть. Но вы, Миротворцы, хуже Мародеров, вы сделали бессмысленной их великую жертву, отняв жизни — за которые женщины и каждый житель, так много уже заплатили. И теперь я призываю судить вас — за отнятые жизни и унижение.

И двое помощников, стоящие за спиной капитана, тоже согласно кивнули головами.

 

…- Там вдалеке от родной планеты, мы обрекли себя на долгое скитание и надеялись, что это поможет нам справиться с душевной болью. Некоторые из нас искали смерти, а часть обрели славу и бессмертие. Мы искали выход и по пути модифицировали свои тела. Нам попросту казалось, что мы не имеем права более именоваться людьми. Мы очень сильно изменились и сами стали оружием, нам даже воздух уже не нужен, и нет смысла ремонтировать наш корабль, но кое-что осталось прежним. Там, где мы побывали, нас называли Темные Крылья. В отличие от ваших Миротворцев, для них мы приходили ниоткуда и уходили в никуда, без всяких приветственных церемоний и благодарностей. Жители Гюмы были мирными, они были людьми и не могли сражаться, в отличие от нас, воинов возмездия. Но теперь, когда Гюмы больше нет, нас будут называть Темные Крылья Гюмы.

Это все, что произнес на прощание Капитан, пока патрульных станции миротворцев погрузили в спасательный модуль и, отправив сигнал бедствия, включили двигатели. Старый звездолет далее не задерживался и проложил свой путь к обитаемым мирам. Обломки некогда величественной станции красивым облаком украсили пустоту, может спустя многие века они станут основанием новой планеты, грациозно танцующей вокруг одинокого солнца. А вслед уходящему старому звездолету уже меняют курс десятки других, больших и малых, стремительных и медленных, с эмблемой темных крыльев на бортах…

Рассказ «Темные крылья Гюмы» был опубликован в сборнике «Традиции и модификации».

Больше захватывающей фантастики:

Не верь, не кликай, не селфись

Золотая рыбка познакомится…

Таверна «У Мюллера»