Сергей Романюк. Чистопрудный бульвар

чистопрудный

Слово «бульвар» появилось в России во второй половине XVIII века, и через несколько десятилетий стало популярным. В книге подробно рассказывается, что Екатерина II вскоре после восшествия на престол подписала указ о создании Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы. После преобразования Комиссии и составления «прожектированного» плана, утвержденного в 1775 году, на месте белгородских стен планировалось устройство бульваров. На плане 1805 года были показаны предполагаемые границы пруда с проектными очертаниями зданий у Покровских ворот.

«Левая сторона Чистопрудного бульвара начинается внешне невидными строениями, из которых первый на углу Мясницкой улицы имеет давнюю историю. На плане 1777 г. здесь показаны двухэтажные палаты, вошедшие составной частью в современный дом. Тогда палаты принадлежали купцу Н. С. Кропину. В 1787 г. этот участок и соседний с юго-востока у секретаря В. Н. Наумова купил Сергей Михайлович Гусятников, который на самом углу Мясницкой и будущего бульварного проезда пристроил в 1806  г. двухэтажное помещение «вышиной против старых палат». Он происходил из семьи богатейших московских купцов и фабрикантов Гусятниковых, о которых самые ранние известия содержатся в документах Сибирского приказа и его Соболиной казны, где учитывались поступления меха, одного из основных поставщиков денежных средств в Московское государство».

Больше столичной истории:

Москва и Большой террор

Главная тайна Парада Победы

Когда Москва расширилась до МКАД

В тексте уделено внимание и истории местной достопримечательности – трамваю маршрута «А» («Аннушке») и кинофильмам, в которых действие происходит и на Чистых прудах: «Подкидыш», «Человек родился», «Два воскресенья», «Мне двадцать лет», «Я шагаю по Москве».

Завершающая глава посвящена Меншикова башне, находящейся в Архангельском переулке. В издание включены архивные фотографии, портреты и дореволюционные открытки.

«ВНЕШНИЙ ПРОЕЗД ЧИСТОПРУДНОГО БУЛЬВАРА

Гусятниковы (№ 1/30)

Повелось сравнивать обе стороны Чистопрудного бульвара, и, если внутренняя считалась более богатой и аристократичной, то внешняя не такой, более бедной, мещанской и купеческой. С этим нельзя согласиться — на внешней стороне были огромные и богатые усадьбы, в частности провиантмейстера Окулова, генерал-поручика Ступишина, князя Хованского. Слова автора путеводителя 1831 г. были вполне оправданы: «По обе стороны возвышаются такие домы, которые бы казались предкам нашим за нечто необыкновенное; необразованный ум их не мог бы никогда представить себе таких соразмерных каменных палат». Левая сторона Чистопрудного бульвара начинается внешне невидными строениями, из которых первый на углу Мясницкой улицы имеет давнюю историю. На плане 1777 г. здесь показаны двухэтажные палаты, вошедшие составной частью в современный дом. Тогда палаты принадлежали купцу Н. С. Кропину. В 1787 г. этот участок и соседний с юго-востока у секретаря В. Н. Наумова купил Сергей Михайлович Гусятников, который на самом углу Мясницкой и будущего бульварного проезда пристроил в 1806  г. двухэтажное помещение «вышиной против старых палат». Он происходил из семьи богатейших московских купцов и фабрикантов Гусятниковых, о которых самые ранние известия содержатся в документах Сибирского приказа и его Соболиной казны, где учитывались поступления меха, одного из основных поставщиков денежных средств в Московское государство.

В документе 1688 г. было написано: «а соболи и мягкую рухлядь принимать из Сибирского приказу из приему казенных целовальников Сергея Гусятникова с товарищи». Позднее, в документе 1695 г. есть сведения о его брате Афанасии Захарьевиче Гусятникове, также целовальнике. Целовальниками назывались служащие, принимавшие подати, различные сборы — подушных денег, оброчного сбора, контроль за сбором мирского хлеба и пр. Они принимали присягу, целовали крест и потому так и назывались. Позднее это название перешло на содержателей кабаков. По ревизии 1725 г. значится сын С. З. Гусятникова Петр Сергеев сын Гусятников, записанный в гостиную сотню, состоящую из самых богатых и привилегированных купцов, а его сын Михаил разбогател во второй половине XVIII в., получая большие доходы от питейных откупов. Достаточно сказать, что он взял на откуп все московские кабаки на несколько лет и обязался вносить с компаньоном в казну каждый год по 800 тысяч рублей — невероятную по тем временам сумму. Средства, полученные от откупов, Гусятниковы вкладывали и в текстильные фабрики, и во внутреннюю и внешнюю торговлю. Так, торговый оборот М. П. Гусятникова, его внука, «к Петербургскому порту и в Сибирь» был одним из самых высоких в России — до 100 тысяч рублей, а в Москве им принадлежали несколько десятков лавок, Гусятниковы занимались фабриками: в частности им принадлежала шляпная фабрика, поставлявшая десятки тысяч шляп для армии — ведь они были частью обязательной военной формы. Они владели и полотняными фабриками, Михаил Гусятников состоял участником компании, владевшей Большим суконным двором в Замоскворечье, также еще и пивоваренным заводом на Пресне. Его сын Сергей Гусятников управлял с братом Петром крупной текстильной фабрикой в деревне Клишино Зарайского уезда, имевшей 200 станов и 1000 рабочих. Потомки получили университетское образование, стали членами московского высшего общества. Об одном представителе этого рода, записном театрале, рассказывает П. А. Вяземский в «Старой записной книжке»: «…был некто Гусятников, человек зрелых лет и вообще очень скромный. Он вышел из купеческого звания, но мало-помалу приписался к лучшему московскому обществу и получил в нем оседлость. Он был большой поклонник певицы Сандуновой. Она тогда допевала в Москве арии, петые ею еще при Екатерине II, и увлекала сердца, как во время оно она заколдовала сердце старика графа Безбородки, так что даже вынуждена была во время придворного спектакля жаловаться императрице на любовные преследования седого волокиты. Гусятников был обожатель более скромный и менее взыскательный. В то время, о котором говорим, приехала из Петербурга в Москву на несколько представлений известная Филис-Андрие. Русская театральная партия взволновалась от этого иноплеменного нашествия и вооружилась для защиты родного очага. Поклонник Сандуновой, Гусятников, стал, разумеется, во главе оборонительного отряда. Однажды приезжает он во французский спектакль, садится в первый ряд кресел, и только что начинает Филис рулады свои, он всенародно затыкает себе уши, встает с кресел и с заткнутыми ушами торжественно проходит всю залу, кидая направо и налево взгляды презрения и негодования на недостойных французолюбцев (как нас тогда называли с легкой руки Сергея Глинки, доброго и пламенного издателя Русского Вестника)».